Вахтанг Кикабидзе (М. Блейман)

Вахтанг Кикабидзе

Мне всегда очень трудно писать об актерах.

Нужно отделить образ, созданный драматургом, от его воплощения. Нужно сравнить глубину литературного характера с его пластической демонстрацией. Нужно определить, в чем индивидуальность актера, исходя не из идентичности исполнения им разных ролей, не из повторяемости актерских приемов, а из того, как разные эти роли преломляются в характере одного человека, воплощающего людей непохожих и друг на друга и на него самого.

Мы знаем актеров до полной неузнаваемости преображающихся от роли к роли. Но мы знаем и таких, которые, независимо от роли, утверждают свою индивидуальность, несут только им присущие характерные черты. И это не значит, что такие актеры хуже или однообразнее других.

Но как бы то ни было, актерской характеристике должен предшествовать анализ репертуара, исследование удач и неудач, определение присущих только этому актеру черт исполнения.

Все это, повторяю, трудно. Но еще труднее написать о Вахтанге Кикабидзе - актере еще совсем молодом, сыгравшем пока еще совсем немного ролей.

Впервые на экране Вахтанг Кикабидзе появился в фильме "Встреча в горах" грузинского режиссера Николая Санишвили. Роль была проходная, картина - неинтересной. Короче говоря, дебют не состоялся. Тем не менее Кикабидзе стал получать приглашения на другие картины. Но дальше проб дело не шло. И неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба молодого актера, не окажись на его пути режиссер Георгий Данелия.

Вот как это произошло: "Я был очень удивлен, когда мне сказали, что режиссер Георгий Данелия собирается ставить в Грузии фильм, в котором будет пробовать меня на главную роль. Однако вскоре меня вызвали на студию "Грузия-фильм" и сделали пробные фотографии. Но прошло много времени, а я не получал никакого ответа.

И вот наконец Данелия приехал в Тбилиси. Я страшно волновался перед встречей. Мы не были знакомы, а идея поручить мне роль доктора Бенжамена пришла ему в голову совершенно случайно, когда он смотрел по телевидению концерт ансамбля "Орэра". Когда мы встретились, я сразу понял, что не понравился ему. Вероятно, я даже на сотую долю процента не отвечал его представлению об образе главного героя.

Но так или иначе начались пробы. Помню первую репетицию в номере гостиницы. Это была сцена с турком-контрабандистом. Мы уселись на пол. Он говорит мне: "Можешь крикнуть?" Я не смог... Мне хотелось сказать ему, что даже свою любимую песню я могу спеть по-настоящему только тогда, когда стою на эстраде и вижу перед собой зрителей. Мне обязательно нужны зрители, и потому любая репетиция, даже самая ответственная, для меня только формальный акт. Но я промолчал. Быть может, он понял это. Во всяком случае, он не вынес мне окончательного приговора, и я продолжал надеяться. Позднее я узнал, что Данелия не любит принимать скоропалительных решений и очень долго подбирает актеров, но с доктором Бенжаменом все обстояло гораздо сложнее и неожиданнее.

Четыре месяца работы над фильмом "Не горюй!" дали мне больше, чем могли дать четыре года обучения в театральном институте. И потому я говорю: в кино может сыграть любой человек, конечно, при условии, что им руководит такой режиссер, как Георгий Данелия".

Это рассказ Вахтанга Кикабидзе. А вот та же история с точки зрения самого режиссера:

"С героями было и проще и сложнее. Проще потому, что многие роли писались в расчете на определенных актеров: мы видели в Софико - С. Чиаурели, в Леване - С. Закариадзе, в солдате - Е. Леонова... Сложнее же потому, что, сочиняя сценарий, мы еще не знали, кто у нас будет играть главного героя, Бенжамена. Из грузинских актеров на эту роль никто не подходил - не находилось необходимого сочетания легкости и значительности.

'Встреча в горах'

Вахтанга Кикабидзе я впервые увидел по телевидению в концерте "Орэра". Попросил прислать его актерские фотографии. Получив, разочаровался: в них он никак не напоминал свой сценический, эстрадный образ. Познакомились мы в Тбилиси, на пробах, и первое впечатление от него было очень неопределенным, двойственным. Как будто это был совсем другой человек, не похожий на увиденного на экране телевизора. И уж, во всяком случае, не Бенжамен Глонти. Но в то же время я заметил в нем неожиданные, контрастные, яркие черточки, почувствовал остроту мышления, заметил умный, резкий взгляд... И все-таки мне казалось, что Бенжамен должен быть более благодушным, менее резким. А в Бубе (его все так зовут) была нервная чуткость, отзывчивость.

Решили пробовать. Первая сцена - с турком, в тюрьме. Я ему пояснил свое видение этой сцены, драматургическую задачу. Вижу, он начинает жить образом, и все интересно... но у Бубы иное отношение к турку: и сложнее и ярче. Вот тогда я утвердился в мысли, что Бенжамен у нас есть. И не ошибся. Но поскольку Вахтанг Кикабидзе в роли Бенжамена Глонти был совершенно не похож на того доктора Глонти, который представлялся автором сценария, пришлось многие сцены переписать, решить совсем в ином ключе.

Первый месяц мы с ним каждый вечер подолгу говорили о Бенжамене. То, что многие поступки Бенжамена смешны, - это лежало на поверхности образа. Так, может быть, есть смысл перестроить роль в эксцентрическом плане, прикидывали мы. Но это упрощение неизбежно повлечет за собой и другие, вплоть до упрощения мысли и духа картины. И мы отказались от облегченного решения, мы искали глубины во всем, начиная от внешнего вида героя: теперь нам виделся уже не молодой человек свободной профессии в блузе и с бантом, а молодой врач, одетый строго и привлекательно, - ему необходимо походить на преуспевающего врача, чтобы привлечь пациентов. Но в его респектабельности есть и натянутось - она от бедности.

Очень мне нравилось, что Буба никогда не совмещал себя с Бенжаменом, даже когда полностью был в роли. Он постоянно контролировал себя: а мог ли Бенжамен так поступить? Как актер он целиком отдавался работе, жил жизнью группы и помогал чем мог. Хороший товарищ!"

Вот в таких счастливых, можно сказать, условиях и состоялся настоящий дебют молодого актера. Но к сказанному выше надо добавить еще одну подробность: Вахтанг Кикабидзе - новичок на экране - вовсе не был новичком в искусстве. К тому моменту, как началась его работа над ролью Бенжамена, он, по сути дела, уже обладал большим и разносторонним актерским опытом. Но опыт этот был специфичен. Кикабидзе пришел на экран из ансамбля "Орэра", все исполнители которого одновременно и играют, и поют, и танцуют. Казалось бы, нет лучшей школы для выявления всех достоинств актера. Но в том-то и дело, что Кикабидзе участник ансамбля, то есть не выделен из других его участников и связан жестокой дисциплиной коллектива. Он делает то же, что делают другие, вместе с товарищами ведет трудную игру на эстраде, сохраняет вместе с другими непринужденность, ритм, танцевальность. Ансамбль создает единый образ людей танцующих, поющих, играющих не только для нас, зрителей, но как бы и для собственного удовольствия. Участники ансамбля не распределяют между собой роли, как это делают в театре и даже в цирке, где нередко акробат притворяется неловким "рыжим" для того, чтобы комическим отыгрышем подчеркнуть виртуозность исполнения трюков. В ансамбле "Орэра" никто не выделен, разве только певица - ей, женщине, естественно, предоставлено первое место. Остальные же культивируют слитность музыкального исполнения, слитность характеров.

И вот актеру, озабоченному не только созданием своего образа, но главным образом тем, чтобы не разрушить ансамблевое единство, приходится впервые выступить в принципиально противоположной роли. Ему впервые, может быть, нужно перевоплотиться, создать чужой индивидуальный характер. Ансамблевость тут возникает не в слитности, а в соревновании с другими исполнителями. А соперничать Вахтангу Кикабидзе впервые пришлось с такими яркими, щедрыми, исполненными жизни актерами, как С. Чиаурели, Е. Леонов и, наконец, незабываемый С. Закариадзе. Речь идет об исполнении роли Бенжамена в фильме Георгия Данелия "Не горюй!".

'Не горюй!'

Как же выдерживает Вахтанг Кикабидзе это соревнование индивидуальностей, как выносит от начала до конца фильма труднейшую роль, требующую от него не только проникновения в чужой характер, но и тончайшего умения этот сложный характер выразить и оправдать. Доставшаяся ему роль доктора Бенжамена трудна и противоречива, как противоречив всякий яркий человек.

'Не горюй!'

Есть роли разной достоверности, разной степени трудности. Иногда актер вправе ограничиться тем, что обычно называют "правдивостью". Ситуации, в которые попадает его персонаж, понятны, логичны, оправданны. Характер в соответствии с ситуациями прост, реакции естественны. В таких ролях актеру нужно разве только "не соврать", позаботиться только об естественности поведения и интонаций произносимого текста. Но есть роли, требующие от актера проникновения в какую-то "высшую", что ли, сферу познания, роли "загадочные", к воплощению которых нужно идти путем анализа чрезвычайно сложной и противоречивой психики изображаемого характера.

Обычно актеры очень ценят бытовую наблюдательность, зорко всматриваются в поведение людей, подмечают в них необычные детали. Иногда такие подсмотренные жесты или подслушанные интонации помогают решить изображаемый образ, создать его неожиданную правдивость.

Но как быть актеру, когда предложенная ему роль представляет собой эссенцию человеческих качеств, в быту не встречающихся, когда нужно перейти грани правдоподобия?

Доктор Бенжамен, играть которого выпало на долю Вахтанга Кикабидзе, именно такая роль. При ее исполнении нельзя удовлетвориться правдоподобным воплощением человеческих реакций. Нужно найти такую актерскую детализацию, чтобы зритель поверил в возможность существования персонажа, воспринял эксцентрику его поведения как естественную реальность, хотя ситуации нелогичны, а поведение персонажа как бы "вывернуто".

Чаще всего такие роли встречаются в комедиях. Но горе тому актеру, который поддастся на обманчивую легкость "комикования", на подчеркивание только смешных элементов роли. Глядя такое актерское исполнение, зритель, конечно, будет смеяться, но тотчас забудет о нем, как только выйдет из зала кинематографа или из зрительного зала театра, забудет так, как забывает анекдот, рассказанный случайным знакомым. Если он и запомнит, что ему рассказали нечто потешное, то забудет о человеке, который ему об этом потешном случае рассказал.

'Не горюй!'

Все знают, что и в драматическом и в комическом искусстве, все равно, самое главное - характер. Впрочем, это не так, вернее, не всегда так. Но даже в тех жанрах, для которых характер воплощает основное содержание произведения, актеры иногда забывают, что им нужно воплотить не только индивидуальную характерность, но и мысль, которая скрывается за ней.

'Я, следователь'

Вот пример: почти одновременно с великим Чаплином, американская кинематография вывела на экран множество превосходных комических актеров. Трюки их были такие же смешные, как трюки Чаплина, и выполняли они их не с меньшим, чем он, совершенством. Они обладали не только внешними комическими приметами, как косоглазый Честер Конклин или неправдоподобный толстяк Роско Арбэкль-Фатти. Такие актеры, как Монти Бэнкс, Гарольд Ллойд или Гарри Лэнгдон, играли смешной характер. Но о них вспоминают разве только историки кинематографии. А искусство Чаплина живо и остается всегда современным. Его преимущество перед всеми другими, наверное, в том, что он нес в созданном им образе-характере большое гуманистическое содержание, мысль.

'Совсем пропащий'

Я сознательно не хочу разбирать актерскую технику Вахтанга Кикабидзе, то, как он играет ситуации, предложенные ему драматургом и режиссером. Скажу только, что самая конструкция фильма трудна для актера. Дело в том, что фильм как бы распадается на ряд законченных скетчей, обладающих своими самостоятельными сюжетами, и каждый - своим комическим центром.

Можно было бы рассказать, как доктор Бенжамен - Кикабидзе смешон и застенчив, когда его вовлекают в свою компанию пьяницы, как он комично смущается, когда настойчивая сестра требует, чтобы он выбрал себе невесту, как он правдив и достоверен в той поистине гиперболически смешной и гиперболически драматической ситуации, когда друг Бенжамена, старый доктор, требует, чтобы при нем справили его собственные поминки, как он беспомощно-трогателен, оставшись с чужим ребенком на руках.

Можно также подробно описать врожденное изящество актерского поведения Кикабидзе, чувство правды в каждом его эксцентрическом жесте, наблюдательность, умение аккомпанировать партнеру. Но не в этом, вернее, не только в этом сила его исполнения.

Повторяю, композиция фильма трудна, и актеру легче всего смешно выполнить каждую ситуацию, зафиксировать каждую смешную деталь поведения. Но тогда роль распадется на ряд пусть и превосходно выполненных комических трюков. Не будет единства характера, а следовательно, не будет единства мысли.

Поэтому актеру, а это чрезвычайно трудно, нужно играть не только комический "текст", но и проникновенный подтекст. Тогда всякая эксцентрика, всякое чудачество будут понятны, будут оправданы. Вахтанг Кикабидзе не ограничивается тем, что играет чудаковатого, доброго и безвольно-мягкого человека. Это только внешность роли, ее "текст". За всеми этими качествами его персонажа скрываются еще мудрая человеческая тактичность и достоинство. Вот почему доктор Бенжамен остается немного грустным, в какие бы смешные переделки он ни попадал. И это не краска характера, а, как потом выясняется, его содержание. Доктор Банжамен хочет помочь каждому человеку, он понимает человеческие слабости и несовершенства потому, что и сам им не чужд. Поэтому он мягок и отзывчив. Но все это его поведение вдруг оборачивается совсем по-другому, когда оскорбляют его человеческое достоинство. Когда его унижают, он вдруг, неожиданно, но внутренне логично преображается из комического характера в характер драматический.

'Совсем пропащий'

Таков Бенжамен - Кикабидзе в нелепых и потешных сценах столкновения с оскорбившим его князем-самодуром. Здесь в подчеркнуто эксцентрической ситуации проявляется не только драматический, но и героический, я не боюсь этого высокого слова в применении к комедии, характер. Драматизм по-новому окрашивает поступки героя, он оказывается содержанием образа.

Именно в этом Вахтанг Кикабидзе, конечно, не без помощи драматурга и режиссера нашел ключ к своей роли. Но найти ключ еще мало. Этим ключом нужно открыть запертую дверь, за которой находится живой человеческий характер, несущий мысль о героизме человеческой доброты. Кикабидзе эту запертую дверь распахнул.

Может показаться, что я хочу сравнить актерскую манеру Вахтанга Кикабидзе с характером дарования Чаплина. Нет, тут несоизмеримы масштабы.

Но без сравнения мне не обойтись. Глядя, как играет Вахтанг Кикабидзе, я невольно вспомнил об удивительном актере нашего времени - Эрасте Павловиче Гарине.

Вслед за Гариным Вахтанг Кикабидзе вновь и вновь раскрывает чаплиновские секреты: умение сохранить безукоризненные серьезность и достоинство в любой комической ситуации, умение оправдать характером правду неправдоподобия эксцентрического поведения и обратить все эти актерские качества на раскрытие напряженной мысли.

Думаю, что не разойдусь со зрителем, если скажу, что хочу увидеть еще много фильмов с участием Вахтанга Кикабидзе. Были бы только достойные его дарования роли.

М. Блейман