04.02.2010

Аристократ советского кино между Оводом и трактористом

Артиста Олега Стриженова, недавно отпраздновавшего свой 80-летний юбилей, часто сравнивали с французом Жераром Филипом — красив, породист и талантлив. Актер, обладающий такими качествами, был обречен на успех. И он стал знаменитым практически после первой же роли — Овода в одноименном фильме.

За свою долгую творческую жизнь Стриженов сыграл не так-то и много киноролей — около сорока, но каждая помнится. В 50-е годы это были "Мексиканец", "Сорок первый", "Капитанская дочка"; в 60-е — "Пиковая дама", "Неподсуден"; в 70-е — "Миссия в Кабуле", "Земля, до востребования", "Звезда пленительного счастья", "Юность Петра".

Не его выбирали — он выбирал: роли, фильмы, режиссеров. Может, потому он всегда чувствовал себя самодостаточным и независимым. Характер у него — в соответствии со знаком гороскопа — львиный. Сказал — как отрезал, что-то вдруг не понравилось — и взрыв, не задумываясь бросается в бой, рубя правду-матку. При этом он всегда отличался чрезвычайной, иногда даже болезненной требовательностью к себе. Народный артист Советского союза, он по праву принадлежал к кинематографической элите страны, неоднократно отмечался всевозможными премиями, но среди своих наград больше всего ценит медаль "За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны", полученную задолго до начала кинокарьеры - в 14-летнем возрасте.

После 1988 года Стриженов практически не снимался. Лишь в 2000 году Владимир Басов-младший все же уговорил его сыграть роль умирающего английского миллионера русского происхождения в своем фильме "Вместо меня", решив, что аристократичнее Стриженова никто из современных актеров на экране не выглядит.

Мы побеседовали с известным актером в его небольшой и очень скромно обставленной квартире на Смоленской площади в Москве.

— Олег Александрович, у вас такая аристократическая, роскошная внешность. Расскажите немного о своих корнях.

— Моя мама — полтавчанка. От нее я, наверное, взял многое в свои роли. Украине присуща мягкость языка, речи, песен. Это мне не только очень дорого и близко, но и просто у меня в крови. Хотя вырос я в Москве. Представляете, ведь я застал еще старое Замоскворечье, где были обособленные дворы с курами, лошадьми, там даже свиней держали. И каким там можно было вырасти? Только хулиганом. А если нет, то будешь вечно битый.

— Откуда же у вас такая породистость?

— Сейчас многие записывают себя в дворяне. Не могу так сказать о себе, хотя, когда нужно было играть каких-либо аристократов, то обращались к Стриженову. Но по материнской линии, судя из сохранившихся в семейном архиве документов, у меня есть что-то дворянское. А об отцовских корнях я вообще ничего не знаю — вы же понимаете, в какое время мы жили. И так как мой отец был красный командир, то лучше ему было иметь одну биографию — сирота из крестьян.

— На роль Овода пробовались многие артисты - Сергей Бондарчук, Юрий Панич и другие знаменитости. И все-таки доверили ее играть никому тогда не известному Олегу Стриженову…

— Думаю, что названные вами мои коллеги просто не подходили к этой роли. А с приглашением получилось так. Меня в дипломном спектакле увидел ленинградский театральный режиссер Николай Павлович Акимов, в театре которого работала жена Александра Файнциммера, режиссера "Овода". Он как-то пожаловался Акимову: "Не могу найти Овода". А тот и говорит: "Записывай фамилию". Меня сразу вызвали на пробы. Тогда министр культуры, которому обязательно показывали все пробы, произнес знаменитую фразу: "Говорите, он совсем неизвестный? Теперь будет известный!" И скажу откровенно, что, наверное, без этой роли у меня бы иначе сложилась судьба. Я сразу взял очень высокую планку. А ведь можно было начать с какого-нибудь там паренька Васи или тракториста Феди. Мелькнул бы раз пять в таких ролях — и никто бы меня уже князем не увидел.

— Как актер, вы пользуетесь очень сдержанными красками. Такая манера игры избрана сознательно или просто диктуется вашим собственным характером?

— Это не просто манера игры, а стиль — его актер выбирает на всю творческую жизнь. Великий Александр Петрович Довженко, который, думая о "Тарасе Бульбе", предназначал мне роль Андрея, хвалил меня за образ в фильме "Мексиканец". Почему? Он мне так говоил: "Ты умеешь молчать. Это же потрясающе, когда можно на протяжении всего фильма играть одними глазами". Вот это я запомнил навсегда. После этапной роли в "Сорок первом" как ни открою сценарий — все зовут изображать белогвардейских поручиков. Я перестал даже читать подобное. Отказался играть поручика Ярового в "Любови Яровой", хотя картину снимал мой друг Володя Федин. Я как раз был с МХАТом на гастролях в Свердловске, и он прилетел упрашивать меня играть. Я тогда ответил: "Яровой — предатель, он предает женщину. А я не люблю предателей".

— А в "Звезде пленительного счастья" вы исполняли историческую роль — реального князя Волконского. Это создает для актера дополнительные сложности?

— Надо гораздо больше знать и о самом человеке, и о его эпохе. Вплоть до того, как подать руку. Подавая руку, я, например, снимал перчатку, а мне граф Оболенский - он был консультантом на этой картине - подсказал: "Достаточно снять ее только с большого пальца, и тогда уже можешь здороваться". И таких "мелочей" было много.

— В фильме "Его звали Роберт" вы одновременно играли две роли. И рассказывают, что многое в кадре придумывали сами…

— Мне очень интересно было играть в этой картине — двух физически идентичных и даже практически одинаково одетых персонажей, без использования всяких бород и подобных внешних приспособлений. Первая сцена, которую снимали, был выход из театра с моей партнершей — Марианной Вертинской. Накануне я задумался: как все-таки играть робота? И почему-то вспомнился фильм "Буратино". Я попробовал использовать пластику куклы. Это подошло.

— Это правда, что вы должны были играть Алешу Скворцова в "Балладе о солдате" и Андрея Болконского в "Войне и мире"?

— С "Балладой о солдате" вышла странная история. Я уже начал сниматься в этом фильме (главную роль в нем потом сыграл Владимир Ивашов. — Прим. ред.). Но на съемках во Владимире произошла катастрофа, после которой картину на время законсервировали, поскольку режиссера Григория Чухрая ранило упавшим деревом. Я вернулся в Москву. А в это время Иван Пырьев предложил мне главную роль в "Белых ночах" по Достоевскому. Я согласился, а съемки "Баллады о солдате" возобновили уже без меня. А в "Войне и мире" я сам отказался сниматься, так как считал невозможным работать в фильме, где режиссер сам играет (Сергей Бондарчук исполнил в своей экранизации романа Льва Толстого роль князя Пьера Безухова. — Прим. ред.), да еще и жену свою, которая совершенно не подходит к роли, снимает. Более того, я дождался, когда в журналах и газетах опубликуют информацию о том, что я якобы утвержден на роль Болконского, и только тогда позвонил Сергею Бондарчуку и сказал, что не буду сниматься.

— Значит, легенды о вашем неуживчивом характере имеют под собой реальную почву?

— Да, это так. Особенно нетерпим я в работе. Понимаете, вот Иван Пырьев или Сергей Герасимов от актеров очень многого требовали. И к ним у меня не было ни одного замечания. А сегодня на репетиции так, впроброс, произнесешь реплику, а режиссер кричит: "Гениально!" И думаешь: идиот он или шутит. Современные режиссеры в массе своей очень серые. Второй, третий план — они-то и слов таких не знают. А потом жалуются на неуживчивость артистов. А ведь в актерской профессии продержаться с достоинством очень трудно. Тебя ведь постоянно топчут. Бывает, пробуют актера на роль: наголо бреют, выщипывают брови, чуть ли не вынимают зубы. А потом даже не позвонят, чтобы сказать, что он не нужен. Конечно, и я с подобным хамством в жизни встречался, но все же не позволял к себе так относиться. Теперь актерам еще сложнее — они мечутся в поисках зароботка. Раньше так унижаться артисты себе не разрешали.

— Олег Александрович, если откровенно, страдали ли вы "звездной" болезнью?

— Честно, не знаю, что это такое. Я был настолько занят, что некогда было ею болеть. Ведь я в молодости работал чуть ли не круглосуточно. После "Овода" — сразу "Мексиканец". Затем "Сорок первый". Потом семь месяцев в Индии на съемках "Афанасия Никитина". Понимаете, для меня всегда было неважно: одним фильмом больше в твоей биографии, одним — меньше. Это не имело значения. Если ты уже есть, то ты есть навсегда. Хотя мне, конечно, повезло: я ведь мог после первой роли вообще ничего не сделать и остаться на всю жизнь Оводом. И говорили бы: "Вот был Овод…" — "А что, уже умер?" — "Нет, вроде живой. Но — весь в прошлом". А у меня таких Оводов в карьере — не счесть! Для одного человека, говорят, даже многовато.

Галина Цымбал

Источники:

1. MIGnews.com