Любовь Орлова. Звезда экрана

Смотрю фильмы с участием Любови Орловой. Так вот, что значит "звезда": свет ее приходит к нам и после ее существования.

Едва волшебный луч, вырвавшись из будки киномеханика-мага, коснется экрана, как перед нами воскресает жизнь ее, она снова поет, танцует, играет. Несколько десятилетий прошло, когда ее впервые увидел и услышал, а она не изменилась; и сама она, и все, что связано с ней в этих картинах, по-прежнему молодо, весело, звучно, талантливо, сердечно, всепобеждающе остроумно... Луч иссяк, и снова перед тобой белый, вытянутый в ширину, четырехугольник экрана. Что произошло? Тебе показали всего-навсего комедию, а ты задумался о смысле жизни, об искусстве и о предначертании художника.

Нам всегда доставляет удовольствие увидеть человека, с произведениями которого мы уже ранее ознакомились. Увидеть писателя, роман которого прочли. Или, скажем, художника - смотрим на выставке его произведения, и вдруг говорят - вот он сам появился, и мы теперь не столько картину, сколько его самого рассматриваем, сопоставляем. Или песня: хорошая песня, которую полюбили миллионы, иногда начинает жить как фольклор, безымянно, а потом оказывается: ее кто-то сочинил, да еще сам и исполняет перед нами.

Но ничто не может сравниться в этом отношении с переживанием, которое внушает нам встреча с киноактером.

Фотографии некоторых киноактеров расходятся громадными тиражами, причем моментально. Заметьте - не режиссеров, как бы знамениты они ни были, не сценаристов, не тем более кинокритиков.

Популярны именно киноактеры. Почему?

Изображение человека как бы дает ему бессмертие. Французский король Людовик XIV, найдя свое изображение на портрете художника Леберна весьма удачным, отказался от бальзамирования и даже оставил на сей счет завещание.

В психологии кинозрителя происходит нечто аналогичное, но как бы в обратной связи: мы видим изображение актера, а потом, когда он сам появляется перед нами, мы воспринимаем его как оживление образа, и к этому привыкнуть нельзя - встреча с актером всегда событие.

Как часто актеры становятся властителями дум. Им пишут, с ними советуются по самым сокровенным вопросам жизни.

Вспомним историю отечественного кино: по актрисам-звездам можно изучать тип женской красоты эпохи. Вера Холодная, Нато Вачнадзе, Любовь Орлова в разное время выразили не только эстетические привязанности, но и социальные предпочтения.

Удивительнее всего, что Орлова достигла этого в жанре комедии. Подчеркнем, ни в эпопее, ни в драме, ни в мелодраме, а именно в комедии, и не просто в комедии - в комедии музыкальной.

А ведь музыкальная комедия вошла в наше сознание с совершенно устойчивым и беспрекословным определением - легкий жанр. Эпитет "легкий" имел не только эстетический смысл, но и социальный подтекст. Легкий - значит развлекательный, непроблемный, не касающийся серьезных моментов жизни. Было время, когда легкий жанр даже назывался чуждым жанром, чуждым в классовом отношении - так вульгарными социологами трактовались музыкальная комедия и джаз. Об этом стоило вспомнить хотя бы для того, чтобы понять, как сильно изменилось наше отношение к так называемым "низким" жанрам. Изменилось особенно сильно в последние годы. На XI Международном кинофестивале в Москве мы впервые в качестве конкурсного фильма выставляем комедию - картину Данелии "Мимино". И что же? Фильм оказался среди главных призеров, победив таким образом многие произведения "серьезного" жанра.

Вспомним характерное для данного случая издание конца 40-х годов - "Избранные сценарии советского кино": хотя оно вышло в шести томах, в нем не оказалось не только "Веселых ребят", но и "Цирка", и "Волги-Волги". Значит, сценарии этих комедий, прославленных к тому времени, тем не менее не могли появиться рядом с "Чапаевым", "Лениным в Октябре", "Членом правительства", "Учителем". А между тем названные комедии Александрова возникли на той же почве, что и эти классические фильмы.

Героини Любови Петровны Орловой в фильмах Александрова - тот же новый тип женщины, что и Наталья Соколова в "Члене правительства" и Груня Шумилина в "Учителе".

Александровские комедии - это произведения о женщине, которой случай приносит удачу. В этом смысле наиболее показательны "Веселые ребята" и "Светлый путь". В них замарашка, золушка превращается в первом случае в актрису, а во втором - в знаменитую на всю страну ткачиху. Подобная ситуация по существу лежит и в основе "Волги-Волги" - скромная районная письмоносица, колесящая на своем велосипеде, сочиняет песню, облетевшую всю страну. Александров здесь всегда риторичен - противники его героинь проваливаются окончательно и бесповоротно, сами же они добиваются успеха всеокружающего. Точно так же в фильме "Цирк": у заезжей американской актрисы Марион Диксон черный ребенок, она скрывает это, запуганная нечестным антрепренером, и все-таки Марион освобождается от страхов и предрассудков, и в конце концов мы видим ее рядом с достойным ее человеком, марширующей в первомайской колонне на Красной площади.

Снятые оператором В. Нильсеном портреты обновленной Диксон, шагающей в белом свитере, напоминают молодых спортсменок на полотнах Дейнеки. В этой сцене пафос человечен. Накануне мы видели как бы интимную сторону события, когда по вечерней Москве, которая еще только украшалась, носились герои нашей комедии, улаживая свои отношения.

В фильме "Весна" актриса играет две роли: ученого Никитину и начинающую актрису Шатрову. Актриса может чувствовать, ученый - логик. Как соединить это, чтобы человек был счастлив? Ученый и актриса похожи друг на друга как две капли воды, их путают, Никитина попадает на с емку, Шатрова на ученый совет. Снова используется вечный сюжет, в данном случае опирающийся еще и на прием кви-про-кво (Qui pro quo (лат.) - "одно вместо другого", путаница, недоразумение), и снова в старые мехи наливается молодое вино.

У Орловой была своя тема: в результате встряски человек узнает себя. Ее тема - превращение, благодаря чему человек становится тем, кем он должен быть.

И каждый раз это происходит как бы случайно.

Буйная, бешеная, необузданная комедия и должна расщепить этот случай, взломать, вскрыть, ибо случай, как ядро атома, содержит гигантскую энергию действия.

Разве не таковы "Веселые ребята"?

По мысли французского кинорежиссера Рене Клера, эксцентрическая комедия открывает нам легкий мир, где сила тяжести заменена радостью движения. Убежден, что "Веселые ребята" - лучшая комедия Александрова. Часто бывает так, что именно первая картина режиссера, несмотря на то что потом он и глубже, масштабнее мыслит и мастерства у него больше, становится его самовыражением. Такой картиной у Эйзенштейна была "Стачка", у Герасимова - "Семеро смелых", у Чухрая - "Сорок первый", у Панфилова - "В огне брода нет".

"Веселые ребята" оказались рубежом в развитии жанра, они повернули судьбу Александрова.

Соратник Эйзенштейна, его ассистент по картинам "Стачка" и "Броненосец "Потемкин", сопостановщик его по таким - шутка ли сказать! - картинам, как "Октябрь", "Старое и новое", "Да здравствует Мексика!", "предает" жанр эпоса и уходит в область комедии.

елые ребята'. Реж. Г. Александров

Такой риск казался неоправданным и непонятным ни с какой стороны.

А между тем он был закономерным. Так, Мейерхольд ушел от Станиславского, Эйзенштейн - от Мейерхольда, Александров - от Эйзенштейна.

И все-таки в "Веселых ребятах" Александров остается эйзен-штейновцем: разве не по принципу "монтажа аттракционов" (то есть зрелищных эпизодов) поставлена комедия, разве не звукозрительный контрапункт последовательно применен в картине, разве не осуществлена в ней выношенная еще совместно с Эйзенштейном идея общности комического и трагического ввиду их противоположности.

Когда настало время это осуществить, не только Александров обращается к комедии, как мы уже знаем, сам Эйзенштейн собирался поставить комедийный гротеск "МММ" (сценарий этого, к сожалению, непоставленного фильма теперь опубликован). Обращается к комедии и Довженко; когда стал известен его сценарный замысел "Царь" (который осуществила в фильме "Золотые ворота" Солнцева), вспомнили, что собственно с комедии "Ягодка любви" Довженко начинал.

Для двух режиссеров комедия стала делом жизни - для Александрова и Пырьева, они в огромной степени определили "смеховую культуру" нашего кинематографа.

Но речь сейчас идет о фильмах, в которых играла Орлова.

Л. Орлова

Образы ее героинь рождались в стихии музыки Дунаевского, в творческой судьбе которого проявилась та же закономерность: прекрасный симфонист стал писать легкую музыку. Музыкальная комедия стала лабораторией советской песни, в области которой за Дунаевским остается пальма первенства.

Для понимания судьбы "Веселых ребят" многое скажет нам и участие в ней Леонида Утесова. Он и его знаменитый джаз и есть веселые ребята. Однако приходилось слышать и читать, что Утесов неудачно выбран на роль Кости, поскольку фактура актера якобы не соответствует натурным данным настоящего пастуха. Не под влиянием ли таких суждений картину даже переозвучили: и вместо неповторимого хрипловатого тембра Утесова мы услышали вполне художественный голос, но из картины испарилась ее живая душа.

Нетрудно было осознать эту утрату, и вот режиссер К. Полонский восстанавливает картину в ее первоначальном виде, и такой мы теперь ее снова видим и слышим.

Эксцентрическую комедию, в основе которой лежит пародирование, Александров мастерски обогащает затем мелодрамой и сатирой.

Игорь Ильинский станет в "Волге-Волге" таким же обязательным партнером Орловой, каким был в "Веселых ребятах" Утесов и каким окажется Николай Черкасов в "Весне".

Любой актер знает: если партнер хорош, легче достигается контакт со зрителем.

Огромной популярности Орлова достигла не за счет того, что много снималась. Ее роли не стали обыденным явлением. Со зрителем она была на Вы.

Такой она была и в жизни.

Каждый согласится: Александров создал Орлову. Но мы вправе сказать и так: Орлова создала Александрова. Они вместе пережили апогей славы.

Позже Орлова ушла целиком в театр. В театре имени Моссовета, руководимом Завадским, она сыграла ряд запоминающихся ролей, из которых шедевром справедливо считают роль Патрик Кемпбел в пьесе американского драматурга Килти "Милый лжец". Спектакль "Милый лжец", в котором она играла в прекрасном дуэте с Ростиславом Пляттом, видели не только в Москве и других городах Советского Союза, но и в Париже, Белграде, Софии.

К театральным ролям Орлову подготовило кино, именно здесь она постигла скрытую связь между лиризмом и эксцентрикой, что является сутью ее артистизма.

Не это ли восхитило в Орловой Чарли Чаплина? Свое признание он выразил ей на нотах музыки "Огни рампы": "Любови Орловой с любовью. Чаплин".

И все-таки не совсем точно говорить: Орлова ушла в театр. Справедливее сказать - вернулась в театр.

Разносторонние способности Орловой были отнюдь не дилетантского происхождения. Принадлежащий ей от природы артистизм она совершенствовала сначала в балетной школе, потом в консерватории. Люди старшего поколения помнят на сцене музыкального театра имени Немировича-Данченко оперетты "Перико-ла" и "Корневильские колокола", главные роли в них с блеском исполняла юная актриса Любовь Орлова.

Вернулся "на круги своя" и Александров. Когда был получен материал фильма "Да здравствует Мексика!", завершить работу поручили, конечно, Александрову; он снимал картину вместе с Эйзенштейном и Тиссэ и теперь, через полвека, вдохнул в нее жизнь - смонтировал, и она наконец стала достоянием мирового кино.

...Смотрю фильмы с Любовью Орловой.

Волшебный луч возвращает на экране прошлое. Орлова сохраняет для нас настроение 30-х годов. Она играла и в 40-е, и позже. Но ее расцвет в кино падает на 30-е, величественные и драматические.

Она первая спела песню, звуки которой стали позывными нашей Родины: "Широка страна моя родная..."

Она прославилась в низком жанре комедии, а возвращается теперь к нам по законам высокой пушкинской мысли:

 Как мимолетное виденье,
 Как гений чистой красоты.