Профессия - актер

Профессия - актер

Путь в профессию

Никита Михалков вырос в семье, где всегда профессией и призванием было искусство. Так уж повелось от прадеда - великого русского художника Василия Сурикова, от деда - другого выдающегося мастера живописи Петра Кончаловского, чьи полотна стали классикой советского изобразительного искусства. Нет надобности представлять и родителей Никиты - поэтессу Наталью Кончаловскую и писателя Сергея Михалкова. Так что и для младшего в этой семье - Никиты Михалкова, как видно, не могло быть иного выбора жизненного пути, кроме искусства...

- Как пришла мысль стать актером! Когда вы для себя это решили!

- У меня такое ощущение, что решение это у меня никогда не возникало - оно просто существовало во мне, если хотите, даже вне меня. Мне казалось, что я могу быть только актером, хотя поначалу долго учился совсем другому - музыке.

Решение стать актерам, существовало во мне...

Точно так же, учась актерской профессии, снимаясь в кино, я ощущал естественную необходимость стать режиссером. Это пришло не из-за неудовлетворенности актерской профессией или еще почему-то - просто таков был нормальный ход моего развития: я чувствовал, что должен заниматься именно этим, а не чем-либо другим.

Первое мое появление в "актерской шкуре" произошло в фильме "Солнце светит всем" Константина Воинова. Естественно, ни о какой "работе над образом" речь тут не шла - я был всего лишь участником массовки. Потом был совсем крошечный эпизод в картине Василия Ордынского "Тучи над Борском", следом за ним я сыграл уже роль чуть побольше - революционера Жюля в фильме Григория Рошаля "Год как жизнь".

И уже достаточно заметную роль, если и не одну из главных, то, во всяком случае, одну из больших, я сыграл в "Приключениях Кроша" у ныне, к сожалению, покойного Генриха Богдановича Оганесяна.

- Какую из своих ролей вы считаете началом действительно профессиональной работы в кино!

В образе...

- Роль Коли в "Я шагаю по Москве" у Георгия Данелия: она стала для меня первым по настоящему счету серьезным соприкосновением с кинематографом. Не могу сказать, что на этой картине я приобрел какую-то актерскую школу: работа с Данелия была столь радостной, праздничной, что мы как будто и вовсе не работали. Я даже не успел осознать всю сложность процесса создания фильма, все как будто бы спелось само собой, и то, что я потом увидел на экране, казалось мне удивительным. Еще более удивительным был для меня успех картины, потому что как будто ничего особенного мы и не делали. Все шло легко, рождалось непринужденно, решения приходили спонтанно, мгновенно. То, что предлагал режиссер, тут же подхватывалось актерами. То, что придумывали мы, режиссер точно так же подхватывал, развивал, возвращал нам. Конечно, это была лишь видимость легкости, видимость отсутствия сложностей, которую замечательный режиссер создавал для актеров, чтобы они чувствовали себя свободно, раскрепощенно, уверенно. В этом, наверное, и состоит подлинное мастерство режиссуры, чтобы создать на площадке атмосферу праздника.

Подлинное мастерство режиссуры

Я и здесь не могу сказать, что работал над ролью. Я был еще зеленым юнцом, мальчишкой, только что сдавшим экзамены на актерский факультет Щукинского училища. Режиссер брал от меня все, что ему было нужно для фильма, а мы делали все, что было нужно режиссеру, не подозревая, что выполняем его волю: нам казалось, что все придумано нами самими. Наверное, и ему было радостно с нами работать: мы были так молоды и так неопытны, что воспринимали все предлагавшееся им с полнейшим доверием, с бесконечной нежностью и благодарностью. Данелия я благодарен еще и потому, что он первый поверил в меня как режиссера. Когда я надумал поступать во ВГИК, он написал письмо Михаилу Ильичу Ромму, в котором рекомендовал ему меня, как человека, чья внутренняя структура подходит, по его мнению, не только для актерской, но и для режиссерской профессии.

- Какие из сыгранных вами ролей вам более всего дороги!

Фрагменты работы 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

- Я снимался в разных фильмах, у разных режиссеров. Естественно, не все из этих работ равноценны, но среди них есть те, которых я могу не стыдиться: молодой князь в "Дворянском гнезде", гусар Минский в "Станционном смотрителе". Сюда же я отношу роли в фильмах о войне - в "Перекличке", в "Песне о Маншук".

Фрагменты работы 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

Образ человека в солдатской шинели не редкость в нашем кино. К сожалению, достаточно часто эти герои выглядят на экране стереотипно, повторяют друг друга. Так что, играя этих людей, я старался найти в них не просто солдатские, а именно человеческие качества, передать их индивидуальность, своеобразие характеров. Думаю, кое-что в этом направлении мне удалось сделать в "Перекличке", хотя сама картина несколько расползается от того, что в ней слишком много сюжетных линий - линия космонавта, линия танкиста, Сергея Бородина, осложненная к тому же воспоминаниями о детстве, о пережитой любви, о ранении в 41-м году. Все это затрудняет восприятие: наверное, на том же материале лучше было бы сделать две локальных картины, тогда бы вся история танкиста, которого играл я, прозвучала бы пронзительнее и лиричнее.

Фрагмент работы 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

В этом смысле "Песнь о Маншук" получилась более цельной. Мы с режиссером, увы, уже покойным Мажитом Бегалиным и исполнительницей главной роли Натальей Аринбасаровой работали с чрезвычайным доверием друг к другу, много импровизировали (атмосфера работы во многом напомнила мне съемки в "Я шагаю по Москве"), делали основной упор не столько на коллизиях драматургической канвы сценария, сколько на самих характерах героев. Старший лейтенант Ежов, которого я играл, кажется мне типом очень народным, соединяющим в себе юмор Иванушки-дурачка, легкость, нежность, спонтанность и в то же время в критических ситуациях оказывающимся совсем не таким уж дурачком: это человек верный, надежный - создавал для актеров, чтобы они чувствовали себя свободно, раскрепощенно, уверенно. В этом, наверное, и состоит подлинное мастерство режиссуры, чтобы создать на площадке атмосферу праздника.

Я и здесь не могу сказать, что работал над ролью. Я был еще зеленым юнцом, мальчишкой, только что сдавшим экзамены на актерский факультет Щукинского училища. Режиссер брал от меня все, что ему было нужно для фильма, а мы делали все, что было нужно режиссеру, не подозревая, что выполняем его волю: нам казалось, что все придумано нами самими. Наверное, и ему было радостно с нами работать: мы были так молоды и так неопытны, что воспринимали все предлагавшееся им с полнейшим доверием, с бесконечной нежностью и благодарностью. Данелия я благодарен еще и потому, что он первый поверил в меня как режиссера. Когда я надумал поступать во ВГИК, он написал письмо Михаилу Ильичу Ромму, в котором рекомендовал ему меня, как человека, чья внутренняя структура подходит, по его мнению, не только для актерской, но и для режиссерской профессии.

- Какие из сыгранных вами ролей вам более всего дороги!

- Я снимался в разных фильмах, у разных режиссеров. Естественно, не все из этих работ равноценны, но среди них есть те, которых я могу не стыдиться: молодой князь в "Дворянском гнезде", гусар Минский в "Станционном смотрителе". Сюда же я отношу роли в фильмах о войне - в "Перекличке", в "Песне о Маншук". Образ человека в солдатской шинели не редкость в нашем кино. К сожалению, достаточно часто эти герои выглядят на экране стереотипно, повторяют друг друга. Так что, играя этих людей, я старался найти в них не просто солдатские, а именно человеческие качества, передать их индивидуальность, своеобразие характеров. Думаю, кое-что в этом направлении мне удалось сделать в "Перекличке", хотя сама картина несколько расползается от того, что в ней слишком много сюжетных линий - линия космонавта, линия танкиста, Сергея Бородина, осложненная к тому же воспоминаниями о детстве, о пережитой любви, о ранении в 41-м году. Все это затрудняет восприятие: наверное, на том же материале лучше было бы сделать две локальных картины, тогда бы вся история танкиста, которого играл я, прозвучала бы пронзительнее и лиричнее.

В этом смысле "Песнь о Маншук" получилась более цельной. Мы с режиссером, увы, уже покойным Мажитом Бегалиным и исполнительницей главной роли Натальей Аринбасаровой работали с чрезвычайным доверием друг к другу, много импровизировали (атмосфера работы во многом напоминала съемки в "Я шагаю по Москве"), делали основной упор не только на коллизиях драматургической канвы сценария, сколько на самих характерах героев. Старший лейтенант Ежов, которого я играл, кажется мне типом очень народным, соединяющим в себе юмор Иванушки-дурачка, легкость, нежность спонтанность и в то же время в критической ситуациях оказывающимся совсем не таким уж дурачком: это человек верный, надежный с ним, как говорится, можно пойти в разведку.

- Наверное, освоение актерской профессии было для вас в то же время и освоением режиссуры, а, став режиссером, вы теперь уже по-иному работаете и как актер...

- Знание актерской профессии приходило постепенно, от фильма к фильму.

Фрагменты роли 'Песня о Маншук'

Я учился строить свою роль, осознанно ею управлять, а не просто катиться рядом с нею, не тратясь в полную силу, полагаясь лишь на природные данные. После "Песни о Маншук" я уже ясно понял, что нельзя полагаться лишь на органику и на импровизацию - нужны репетиции.

Фрагмент из картины 'Песня о Маншук'

Сегодня процесс работы над ролью стал для меня достаточно осознанным, зрелым. Скажем, на съемках "Сибириады", репетируя ту или иную сцену, я старался держать в голове не только этот кусок роли, но всю ее в целом, ее место в общей структуре картины. Это кажется мне очень важным.

Я учился строить свою роль, осознанно ею управлять...

Ведь, углубляясь в один эпизод, можно закопаться в нем настолько, что разрушится общий рисунок роли. Каждый момент работы необходимо соотносить с тем результатом, к которому стремишься. Конечно, можно сказать, что все это - дело режиссера, но, наверное, и актеру не лишне думать об этом.

Углубляемость в эпизод

Углубляемость в эпизод

Углубляемость в эпизод

Роль буровика Алексея Устюжанина была для меня нова не только тем, что я давно уже не появлялся в ролях современников, но и тем, что моим героем впервые был человек из рабочей среды. Поначалу я не чувствовал в себе уверенности, что смогу сыграть эту роль, убеждал режиссера найти другого актера, более близкого герою по фактуре, по жизненному опыту.

Работа была трудной не только потому, что приходилось перестраивать себя, искать незнакомые прежде краски - она была попросту и физически трудной. Нужно было быть не только психологически достоверным, но достоверным в конкретных производственных ситуациях - в условиях работы на буровой.

Мы тщательно готовились к картине. Все актеры, игравшие буровиков, проходили стажировку в Альметьевске, изучали технологию бурения, на практике осваивали свои рабочие профессии. Но, конечно, самым сложным было прорастить в себе этот совсем непростой характер. Внешне Алексей весельчак, балагур, свой парень, но при всем том он - человек трагический. Детские дома, война, скитания по жизни оставили на нем свой калечащий след: он опустошен. И только постепенно происходит оттаивание его души. Он сам изумляется тому чувству, которое в нем возникает, - не только любви к женщине, но любви к своей деревне, где не бывал много лет, к своей земле - к Родине. Вот это высвобождение человека из-под собственных обломков и было очень важно проследить в роли, и давалось это совсем не просто. Мы много репетировали. У меня были замечательные партнеры. И прежде всего - Людмила Гурченко в роли Таи. Она бесконечно живой и истинный человек, настоящая, стопроцентная актриса - это у нее в крови. Партнера чувствует поразительно: случалось, в момент съемки возникал какой-то новый поворот в сцене, иное направление ее развития, и мы, никак не сговариваясь, вместе вели ее по новому руслу - настолько точно мы уже знали и чувствовали характер друг друга. Мы сжились со своими героями настолько, что уже точно ощущали, как может этот человек поступить и как не может, что в сценарии истинно и что отдает фальшью. Вместе с режиссером мы уже в ходе репетиций изменили драматургию ряда сцен, отказались от излишней многословности - от всего, что и без слов можно было сказать выражением лиц, игрой, пластикой. Так один из больших и поначалу казавшихся очень важным монологов был в итоге заменен безмолвным долгим крупным планом: мы поняли, что выражение человеческого лица, на котором отражаются происходящие перед ним события, глубже раскроет характер, больше скажет зрителю, чем если бы то же самое мы пытались бы объяснять словами. Мы старались работать по принципу: отражение сильнее луча.

- Помогает ли вам в режиссерской профессии собственный актерский опыт!

- И помогает, и мешает. Хотя, надеюсь, помогает больше, чем мешает. Первое, главное, что дает собственное актерское прошлое - это беззаветная любовь к актеру, понимание того, как трудна эта профессия, естественно, для тех, для кого она искусство, а не штукатурство. Это чрезвычайно важно - дать актеру почувствовать, как он любим и нужен, как благоговейно к нему относятся. И если актер поверит, что на площадке он главный, тогда от него можно добиться даже того, чего он сам от себя не ожидает. Я убежден, что актер не должен рассудочно себя контролировать. Это, естественно, не значит, что играть надо в сомнамбулическом состояние - профессией в любом случае надо владеть, и каждый опытный артист достаточно ясно понимает, как он сыграл - хорошо или плохо. Но все равно ему нужен глаз со стороны, направляющая режиссерская рука из-за камеры, одобрение, подсказка, что и как нужно изменить или подправить. Поэтому-то режиссеру трудно сниматься в своих картинах. Знаю это по собственному опыту: играл в своих фильмах не от хорошей жизни. Только в первом из них - "Свой среди чужих"... - я действительно хотел сыграть атамана Брылова.

Собственный актерский опыт в фильме 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

Собственный актерский опыт в фильме 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

Собственный актерский опыт в фильме 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

Собственный актерский опыт в фильме 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

Собственный актерский опыт в фильме 'Свой среди чужих, чужой среди своих'

Игра в своих фильмах, не от хорошей жизни...

В других же снимался просто по необходимости. Проще было самому сыграть небольшую роль в "Рабе любви", чем ждать актера, который, может быть, через пять дней успеет заехать на полсъемочных дня по пути из Кологрива в Ухту.

А на "Механическом пианино" просто случилось несчастье: Евгений Стеблов, который должен был играть молодого Трелецкого, за два дня до начала съемок попал в автомобильную катастрофу и с восемнадцатью переломами рук залег в госпиталь.

Что делать? Уже костюмы все на него были сшиты. Выручило то, что мы с ним почти одного роста.

Если бы не стечение обстоятельств, никогда бы не взялся играть в фильме по Чехову, который самому надо ставить. Это было мучительно.

Вообще сниматься в своих фильмах - дело сложное. Конечно, приятно, когда получается. Но если не получается, то нет ничего унизительнее положения режиссера, демонстрирующего актерам, которыми он должен руководить, свою несостоятельность в качестве их партнера. Это надолго выбивает из колеи.

- Хотели бы вы сыграть в каком-нибудь из своих фильмов главную роль!

Замысел сыграть главной роли в своем фильме

- Есть такой замысел, но пока что рано о нем говорить: он требует огромного времени и чудовищного напряжения сил. Нужно написать сценарий, поставить его и сыграть в нем. Именно эту роль в этом фильме я хотел бы сыграть сам: причем совсем не потому, что никто кроме меня не мог бы ее сыграть. Я стараюсь, по возможности, трезво оценивать свои возможности, контролировать себя сторонним взглядом. Ну, а как это получается, со стороны, наверное, виднее.