Адольф Дымша

Адольф Дымша

.. . Где-то, за мрачными, обшарпанными домами, угадываются освещенные улицы, где-то кипит жизнь, а здесь все утопает в ночной тьме и редкие фонари выхватывают из темноты подворотен пьяные силуэты. Эта улица так и называется - "Навозной" и всем своим естеством оправдывает малоэстетическое свое название. А чуть поодаль - река, у которой кончается город. Река эта - красавица Висла, а город - довоенная Варшава. Ее называли маленьким Парижем, и, может быть, она и была им - в блеске великосветских раутов, в накале политической болтовни, в изысканности сплетен. Здесь же - город, имя которому нужда. Его обитатели - безработные, мелкие торговцы, ремесленники, жулики. Они живут . . . Впрочем, никто не смог бы ответить: на что они живут? Им помогает жить неиссякаемый варшавский юмор, беспощадная ирония ко всему, и прежде всего к себе самим, любовь к острому словцу, к озорной и грустной уличной песенке - о себе, о своих соседях, о мелких происшествиях. Тут расцветает неистребимый фольклор варшавских околиц ...

Мы помним этот фильм, он прошел по нашим экранам восемь лет назад. "Необыкновенная карьера" - так он назывался по-русски, "Никодем Дызма" (1956) - по-польски. Остроумная и грустная история о маленьком человеке, балалаечнике Никодеме Дызме, начавшем блистательную и нечаянную карьеру в панской Польше, в мире всеобщего абсурда и балагана.

Это - последняя покамест наша встреча на экране с крупнейшим комическим актером Польши Адольфом Дым- шей. Но разговор об актере мы не случайно начинаем с конца, с роли, в которой он возвращается к своей молодости, к тем далеким временам, когда впервые выходил на эстраду, впервые становился перед киноаппаратом.

Пожалуй, в "Необыкновенной карьере" нет ничего авто-биографического. К Дымше сразу пришла слава, любовь зрителя. Ему не пришлось, подобно Никодему, холить и лелеять единственное свиде-тельство своей духовной и материальной независимости - старенький, лоснящийся на рукавах фрак ... Но в роли Никодема Дымша говорит и о себе, о человеке, которым мог бы стать в тех условиях менее упрямый, волевой, менее настойчивый актер.

Началось это почти полвека назад, в маленьких, на десяток зрителей, эстрадных театриках, литературных кабаре - "Кви-про-кво", "Игривые глазки", "Момус". Именно они и множество им подобных были первой школой актера. Ершистый коренастый паренек с хитрыми, глубоко посаженными глазами и упрямым подбородком, имитатор и танцовщик, шансонье и разговорник нащупывает свою эстрадную маску - человека из народа, "четверть интеллигента", как называл его сам Дымша. У этого человека было много имен: его звали Теофилом и Додеком, Антеком и Вацусем, Болеком и Бертраном. Сущность была одна: Дымша принес на эстраду тип человека, балансирующего на неуловимой грани между тоскливым настоящим и неведомым будущим, пытающегося разглядеть сквозь призрачность окружающей его действительности какие- то самые примитивные, но более или менее устойчивые человеческие ценности. Одной из них, часто спасающей от бессмыслицы и неуверенности, оказывался юмор.

Кадр из фильма 'Необыкновенная карьера'

Эту эстрадную маску Дымша приносит в кинематограф. Приносит огромный опыт импровизатора и мима. И становится самым популяр-ным комическим актером польского кино.

Кадр из фильма 'Необыкновенная карьера'

Незамысловатой короткометражкой "Рассеянный портной", поставленной неведомым режиссером в 1918 году, начинается галерея ролей, сыгранных Дымшей. Двадцать четыре фильма за двадцать один довоенный год - таким количеством ролей могли похвастаться лишь наиболее известные актеры.

Дымша был для продюсеров и режиссеров безусловной гарантией будущего успеха. И он не обманывал надежд, без устали варьируя на экране своего Додека - все те же черты простого поляка, близкие и понятные сотням тысяч зрителей. Узнавая эти черты, зритель закрывал глаза на банальность сюжета, провинциализм режиссуры, примитивность фотографии.

Кадр из фильма 'Необыкновенная карьера'

Была ли это сатирическая комедия "Антек-полицмейстер" (вольная переработка гоголевского "Ревизора") или "Двенадцать стульев" (не менее вольное переложение романа Ильфа и Петрова), антивоенная трагикомедия "Додек на фронте", сомнительного достоинства фарс "Азбука любви", - зритель всюду узнавал "родовитого варшавянина" без роду и племени, фольклорного веселого нищего из уличной песенки. Дымша был близок зрителю характерной речью, своей будничностью, обычностью облика. Сотни и тысячи Додеков бродили в те дни по варшавским улицам в поисках гроша на обед, брались за любую работу, жульничали, голодали и попадали в кутузку, но никогда не теряли бодрости духа и собственного достоинства. Потому так часто звучит в довоенных фильмах Дымши веселая песенка и соленая острота, Додек находит в них единственное верное средство от бед и превратностей судьбы.

Социальной стороны этих ролей не стоит переоценивать - авторы фильмов не ставили перед собой никаких серьезных задач, им нужно было во что бы то ни стало развеселить зрителя. Поэтому сюжеты мало-мальски сатирические переносились в не столь отдаленные времена - годы австрийской или царской оккупации Польши. И Дымша снимался в ролях царских урядников и офицеров, тупых австрийских чиновников и полицейских. Зритель без труда прочитывал в этих ролях точные подробности жизни того времени, в которой мало что изменилось, несмотря на то, что оккупантов сменили "свои" хозяева. Додек оказывался в этих комедиях единственным представителем реального мира, он один приносил в кино дыхание действительности, неосознанный протест простого человека против бедности и неустроенности.

В 1949 году, после десятилетнего перерыва, зритель снова встретился с Дымшей в непритязательной комедии Леонарда?

Бучковского "Сокровище" (в советском прокате - "Мое сокровище"). Застенчивый звукоподражатель Фредек Зюлко, казалось бы, прямо продолжает экранную биографию довоенного Додека. Но что-то изменилось вокруг, что-то изменилось в нем самом. Быть может, тому виной время - Фредек постарел, погрустнел и склонен к сентиментальности. Годы не прошли даром. Сегодня он не боится потерять работу. Сегодня Фредеку, прожившему долгую, полную передряг жизнь, нужно простое человеческое счастье, и хочется встретить его вдвоем ...

В этом фильме зритель впервые увидел за острой комедийностью актера неожиданный драматический талант Дымши.

Была в этом фильме щемящая нота грусти о нищей юности, о счастье, которое приходит на склоне лет. И было в этом фильме неудержимое веселье прежнего Додека, никогда не унывающего человека, сохранившего всю свежесть и пылкость чувств.

Казалось бы, в следующих картинах драматический талант актера проявится в полной мере. Но блестящий калейдоскоп ролей в фильме "Дело, которое нужно уладить" был простым повторением прежнего, довоенного Дымши. Сегодня этот фильм кажется безнадежно устаревшим, сатира - беззубой, острота ситуаций - надуманной. Снова, как в далекие довоенные годы, остается в памяти один лишь Дымша. Восемь ролей одновременно - пассажир спального вагона, кельнер, бюрократ, продавец, таксист, болтливый докладчик, стиляга, боксер - все эти роли Дымша разыгрывает с прежним блеском эстрадного мастерства. Именно разыгрывает, ибо каждая роль - это автономная картинка с натуры, ничем не связанная с соседней, кроме дикторского комментария. И любопытно: Дымша впервые играет откровенно отрицательных персонажей. Прежде его Додеки всегда и во всем сохраняли элементарную порядочность, вызывали симпатию. В новых ролях - сплетника и стиляги, бюрократа и спекулянта - нет ничего, кроме четких отрицательных качеств, раскрытых в точных внешних характеристиках. Они - актерские маски в чистом, абстрагированном виде.

Фильм "Дело, которое нужно уладить" свидетельствовал о том, что герои Дымши уже не могли опереться на действительность: иной строй жизни, иные человеческие связи требовали иной актерской игры, иного облика героя. Парадокс довоенных фильмов обернулся другой своей стороной: в точных бытовых подробностях нового времени герой Дымши оказывался самым условным элементом фильма.

Кадр из фильма 'Дело, которое нужно уладить'

Особенно огорчительной в этом смысле явилась роль старого мастера Зигмунта Маевского в комедии "Ирена, домой!". Дело не в ложности конфликта, положенного в основу фильма, - борьба домашней хозяйки за право работать шофером такси. Были в фильмах тех лет конфликты и надуманнее ... Дело в том, что роль Маевского ни в коей мере не соответствовала внутренним возможностям актера. Дымша играет здесь положительную, "голубую" роль рабочего человека. И - теряет лицо, теряет индивидуальность, ибо ничего общего с героем, которого он изображает с максимальным тщанием, не имеет. Становится ясно, что наибольшие удачи ожидают Дымшу тогда, когда он создает сложные человеческие характеры, показывает человека улицы, переживающего незначительные, но жизненно важные взлеты и падения, удачи и катастрофы. Дымша-актер симпатизирует таким своим героям, сердечно понимает их мелкие пороки, ценит достоинства, хоть эта симпатия и не лишена иронии. Всего этого не было в роли Маевского. В "Ирене" Дымша скован, он неожиданно теряет всякий контакт со зрителем, ту нить иронической солидарности, которая обеспечивала ему успех.

Кадр из фильма 'Ирена, домой!'

Роль Никодема Дызмы в "Необыкновенной карьере", с которой мы начали наш рассказ, вновь принесла актеру творческую победу.

Сценарий фильма был написан специально для Дымши. Людвик Старский, экранизируя довоенную повесть Доленги-Мостовича, безжа-лостно отбрасывал все, что не лежало в характере будущего исполнителя. Быть может, это не пошло на пользу повести - на пользу актеру это пошло несомненно.

Дымша как бы играет здесь и роль и свое отношение к ней. Это постоянно угадывается в нарочито деревянном лице, в неожиданном взгляде глубоко посаженных глаз, в подчеркнутой экономности мимики, жестов. Только что Никодем поражал своей импульсивностью, избытком энергии, кипящей жизненной силы. В следующем кадре актер словно бы присматривается к своему герою, оценивает его, выносит приговор. Ибо за плечами Дымши не только прошлая жизнь Никодема: он знает его настоящее, понимает будущее.

В этом фильме наконец-то с непоблекшим комическим талантом актера соседствует в полной мере талант драматический. Они существуют од-новременно: добрый довоенный Додек со всем набором его эстрадных жестов, словечек, антраша - и маленький, потерявшийся в странном и чудовищном мире сановников, авантюристов и светских дам человечек из провинциального кабаре. Никодем постоянно находится как бы между сном и реальностью. Ему все время кажется, что оборвется сон, что он снова окажется на своей "Навозной" улице, его поражает наивность и легковерность этих, казалось бы, мудрых и опытных людей. Но еще более поражает его собственное умение плавать в этой мутной воде да еще ловить при этом жирную рыбку удачи. Он устанавливает свои пропорции реальности, свой, комический порядок в мире бессмыслицы.

Кадр из фильма 'Мой старик'

В "Необыкновенной карьере" Дымша народен в самом широком смысле слова: здесь сливается воедино острый ум, скептицизм и хитрость Додека с застенчивостью и здравым смыслом Фредека Зюлко. Здесь Дымша наконец добивается полного слияния комизма с драматизмом. Здесь он поднимается почти до чаплиновских высот мастерства.

К сожалению, последующие фильмы во многом были простым повторением "Необыкновенной карьеры", и Никодем Дызма и сегодня, спустя девять лет после экранного рождения, остается лучшей ролью актера.

... Адольф Дымша живет на далекой окраине Варшавы, на берегу Вислы, удит рыбу, разыгрывает друзей и приятелей по телефону, водит за нос корреспондентов, острит, репетирует, смотрит. По вечерам он, как полвека назад, выступает на эстраде. И ждет настоящей, большой роли в кино. Он надеется, что ждет не напрасно. Он заслуживает ее сегодня больше, чем когда бы то ни было.

М. Черненко

Фильмография. Адольф Дымша

Рассеянный портной, 1918; Любовь сквозь огонь и кровь, 1924; Красный шут, 1926; Полицмейстер Тагеев, 1929; Штабс-капитан Губанев, 1929; Янко-музыкант, 1930; Мораль пани Дульской, 1930; Опасный роман, 1930; Маня играет на мандолине, 1930; Теофиль- чудак, 1930; Уланы, уланы ... 1931; Ветер с моря, 1931; Ромео и Юлька, 1932; Сто метров любви, 1932; Прокурор Алиция Хорн, 1933; Любому вольно любить, 1933; Двенадцать стульев, 1933; Парад резервистов, 1934; Азбука любви, 1935; Антек-полицмейстер, 1935; Додек на фронте, 1935; Вацусь, 1935; Болек и Лолек, 1936; Тридцать карат счастья, 1936; Недотепа, 1937; Павел и Гавел, 1938; Роберт и Бертран, 1938; Спортсмен поневоле, 1939; Сокровище (в советском прокате - "Мое сокровище", Фредек Зюлко, звукоподражатель), 1949; Дело, которое нужно уладить (восемь ролей), 1953; Ирена, домой! (мастер Маевский), 1955; Никодем Дызма (в советском прокате - "Необыкновенная карьера", Никодем Дызма), 1956; Кафе "Под Миногой", 1959; Мой старик, 1962.?