Улла Якобссон

Улла Якобссон

В первом кадре фильма Арне Маттссона "Она танцевала одно лето" - скромный придорожный цветок. Это пластический символ всего фильма, отличающийся той простотой, что не банальна, а благородна и содержательна. Это, быть может, символ всего того, что принесла в шведское кино Улла Якобссон.

Она стала всемирно известной после этого фильма, хотя не было и нет у нее магического взгляда Марлен Дитрих, утонченной грации Одри Хепберн. Ни ослепительной красоты, ни "сексапила" - неяркая какая-то, совсем не кинозвезда.

Улла Якобссон родилась в 1929 году, работала в конторе, потом окончила школу при Гетеборгском городском театре. В 1951 году - после выхода фильма "Она танцевала одно лето" - на ее долю выпал самый первый и самый большой успех.

Кадр из фильма 'Она танцевала одно лето'

Это была лирическая драма о современных Ромео и Джульетте, о простой и возвышенно-прекрасной любви, походя загубленной чинными мещанами, которым ненавистно все, что выходит за пределы пресного существования, регламентированного сомнительными традициями и еще более сомнительными нравственными устоями.

Кадр из фильма 'Она танцевала одно лето'

Современная Джульетта - ее звали Черстин - появлялась в старом пиджаке с отцовского плеча, в сапогах, испачканных навозом. Крестьянская девчонка немного робела перед городским юношей, студентом Йораном, стеснялась натруженных больших рук, немудреной своей прически ...

Как определить, сформулировать то необычайное, "свое", что несла героиня Уллы Якобссон? Можно сказать - нравственную чистоту и естественность душевного склада, органическое благородство помыслов и чувствований, врожденное изящество и деликатность. Все это останется словами, в равной мере применимыми и к ролям других актрис, словами, которые нисколько не передадут редкостного своеобразия этой вроде бы неприметной натуры. Да и можно ли отразить в лаконичной формуле многослойное, сложное целое, которое складывается из субъективных природных и творческих данных исполнительницы, драматургического материала, режиссерского замысла, операторской палитры?

Кадр из фильма 'Она танцевала одно лето'

Красота и обаяние Черстин - насквозь "земные", она труженица, крестьянка. И высокая поэтичность ее мироощущения, поэтичность без грана фальши или выспренности столь же естественна, как естественна не кричащая одухотворенность природы, с которой она так слита. И трагический исход любви Черстин, ее гибель мотивированы не только и не столько фабулой, сколько общественной ситуацией, при которой человек незаурядный, благородный, чистый неизбежно вступает в антагонистические отношения с буржуазной моралью.

Кажется, всем внешним ходом действия доказывается наивный идеализм и в конечном счете беззащитная ранимость жизненной позиции Черстин. Кажется, хрупкое это существо заранее обречено и готово к жертвенной своей доле. Именно такой, кроткой и безответной "голубицей", увидели Уллу Якобссон шведские, немецкие и французские продюсеры, впоследствии безжалостно использовавшие эту сторону дарования актрисы в посредственных сентиментальных лентах.

Но, право же, все это не так, все это было лишь вполне реальной видимостью, за которой таилась столь же реальная сущность характера.

Черстин прочно стоит на земле. Это значит, помимо всего прочего, что она унаследовала подлинно народное здравомыслие. Ее этические идеалы конкретны и определенны. Но ей не под силу начать за них борьбу, словом и делом отразить натиск своих врагов. Такое поведение может показаться пассивным. Но вспомните: как ни неравна борьба, как ни жестоко, ни продуманно наступление "здравого смысла", Черстин уходит из жизни несломленной, непобежденной. Здесь-то мы и приходим к тому, что принято называть внутренней темой актера. Это пробуждение потаенных духовных сил в момент самый грозный, самый решающий. Это тема свободного выбора, вопреки всесильным обстоя-тельствам, вопреки требованиям того же "здравого смысла", выбора, который приводит героинь Уллы Якобссон к утрате всех жизненных благ - с точки зрения мещанина - и даже к гибели, но который знаменует рождение свободного человека, сознательно, с неожиданным упрямством распоряжающегося своей судьбой.

В фильме "Она танцевала одно лето" эта тема звучит глухо, не находя точного выражения в идейно-образной структуре произведения, мы ощущаем ее интуитивно. В фильме же режиссера Альфа Шеберга "Карин Монсдоттир" она становится активной авторской концепцией.

Кадр из фильма 'Карин Монсдоттир'

Карин Монсдоттир - легендарный персонаж национальной истории. Перипетии судьбы крестьянской девушки, ставшей королевой Швеции, события, возникающие в кровавом отсвете XVI столетия, воспринимаются предельно современно. Улле Якобссон предстояло прожить многие годы жизни своей героини, воплотить ее сложную и глубокую духовную эволюцию.

Фильм строится как своего рода кинотриптих. Первая его часть - цветной, стилизованный, в манере немого кино лубок, в котором интенсивность и простота действия овеяны лукавым очарованием народной баллады, а краски ярки и лишены оттенков, как в площадном фарсе. Здесь рассказывается о том, как юная дочь крестьянина Монса приглянулась Эрику, сыну великого Густава Вассы, и стала его любовницей. Поначалу все подается как исторический анекдот: стучат в дверь спальни Эрика, сообщают о смерти короля, соболезнование придворных молниеносно сменяется здравицей в честь нового монарха. Величие момента как бы нарочито снимается появлением из алькова полуодетой Карин.

Но вот цветное изображение сменяет черно-белое - и наивные радужные мечты Карин, уже видящей себя в роли королевы, разбиваются о суровую прозу: она просто-напросто содержанка, одна из многих.

Фарс становится драмой. Центральная часть кинотриптиха - экранизация драмы А. Стриндберга "Эрик XIV". Водоворот противоборствующих страстей, хитросплетенная вязь дворцовых интриг и государственных заговоров, все возрастающее недовольство аристократии, отстаивающей свои привилегии. Каково во всем этом место Карин? Ее жизнь протекает как бы в трех измерениях, планах. Первый - чистосердечное упоение мишурным блеском дворцового церемониала, своей молодостью, здоровьем, красотой, способностью благотворно воздействовать на царственного супруга и тем самым' на дела государственные. Второй - горестное ощущение двусмысленности своего положения, постоянная тревога за своих незаконнорожденных детей. Третий - самый существенный - органическая неспособность согласовать свой ясный взгляд на вещи с непонятным и отталкивающе враждебным миром циничного политиканства, моральной развращенности, миром, в котором все - грязь, кровь, слезы, пустые слова, подлые помыслы. Бедная маленькая Карин, она, даже став законной королевой, в зените своего призрачного величия остается покорной пешкой на шахматной доске политической борьбы; первая женщина государства, окруженная ореолом власти и могущества, она пассивнее всех пассивных, безвольнее всех безвольных.

Улла Якобссон блистательно справилась с нелегкой своей задачей. Но самое трудное было еще впереди.

Драма перерастала в высокую трагедию. Заключительная часть кинотриптиха, которую Шеберг назвал "Зимней сагой", знаменовала собой могучую трагедийную кульминацию всего произведения, и прежде всего центрального образа. В ней рассказывалось о судьбе Карин Монсдоттир после того, как в результате дворянского заговора Эрик XIV был низложен и заточен в тюрьму.

Ошеломленная, оцепеневшая, соглашается Карин на предложение влюбленного в нее начальника стражи бежать с ним и спасти тем самым жизнь себе и детям. Еще раз, последний, пассивно подчиняется она чужой воле. Перед побегом ей удается повидаться с мужем. Она видит человека, который был грозным монархом, а теперь умирает на грязной соломе в сыром подземелье. И она отказывается от прежних, чужих планов, отказывается от благополучного исхода. Она делает выбор. Карин остается с Эриком до последнего его вздоха - побеждает сво-бодный человек, цельная и сильная натура, осознавшая наконец самое себя, женщина поистине царственная, величественная.

Таковы две лучшие роли Уллы Якобссон. Это не значит, что не было у нее больше настоящих актерских удач или что в других фильмах совершенно исчезает ее тема. Просто удачи не становились откровением, а вариации темы оказывались - отнюдь не по вине актрисы - облегченными, лишенными значительного социального смысла.

Удивительно хороша была актриса в "Улыбках летней ночи" Ингмара Бергмана, элегантной, ироничной комедии из шведской провинциальной жизни 900-х годов. Ее героиня, восемнадцатилетняя Анне, жена пожилого адвоката, тоже делает неожиданный выбор, круто ломая свою жизнь. Но ее бегство с великовозрастным пасынком, в сущности, скорее каприз своенравной, избалованной девчонки, чем акт сознательного, принципиального волеизъявления.

Затем Улла Якобссон снимается в "Деньгах господина Арне" и "Песне о багрово-красном цветке" - добросовестных, но сугубо компилятивных реконструкциях шедевров шведской классической киношколы немого периода, осуществленных Густавом Муландером. Она играет кротких, безответных, трогательных девушек, которые в сравнении с ее Черстин кажутся рождественскипаточными. Еще более жестоко эксплуатируют внешние приметы лирического дарования актрисы западногерманские постановщики, в чьих картинах она играет добродетельных швеек и сентиментальных проституток.

Кадр из фильма "Деньгах господина Арне"

Кадр из фильма "Деньгах господина Арне"

В 1957 году Уллу Якобссон приглашают во Францию, где режиссер Жорж Лампен ставит удручающе пошлую пародию на "Преступление и наказание". Дело, конечно, не в том, что действие романа происходит в современном Париже (Акира Куросава перенес "Идиота" в обстановку современной Японии, а это тем не менее, наверное, лучшая экранизация Достоевского), дело в том, что "Преступление и наказание" было преспокойно подогнано режиссером под стандартные кондиции полицейских романов Сименона и их бесчисленных киноверсий. Это откровенно подчеркивалось образом Порфирия - комиссара Гере в исполнении Жана Габена, точной копией его персонажа из серии фильмов о полицейском комиссаре Мегре. Да и другие известные актеры - Робер Оссейн (Раскольников - Брюнель), Габи Морлей (мать Раскольникова - мадам Брюнель), Бернар Блие (Лужин - Бонестье), в сущности, играли парижских мелких буржуа, втянутых в криминальную историю. Что же касается Сони - Лили, то безвкусная сентиментальность, с какой Марина Влади изображала этакую кающуюся Магдалину, была поистине анекдотична.

Кадр из фильма 'Преступление и наказание'

И вот на этом фоне в круг знаменитых, но в данном случае совершенно автоматически выполняющих свои нехитрые задачи французских актеров вошла Улла Якобссон, которой досталась роль Дуни. Можно понять, чем руководствовался Лампен, приглашая ее на роль Дуни Раскольниковой - Николь. Сюжетная линия Дуни как нельзя лучше "ложилась" на основной мотив, свойственный ролям Уллы Якобссон: самоотверженная покорность, взрывающаяся нежданным бунтом.

Кадр из фильма 'Улыбки летней ночи'

Что можно сказать об этой актерской работе? Улла Якобссон продемонстрировала в ней нерастраченную искренность чувств, верность своей спокойной, самобытной, неэффектной манере, тонкое и зрелое благородство внешнего рисунка. Но создать подлинно "достоевский" характер она, естественно, была не в силах.

С конца 50-х годов она время от времени снимается в второсортных лентах - в ФРГ, Испании, Италии, США. Только не в шведских.

А Улла Якобссон очень национальная актриса. И, быть может, причина неудачного продолжения ее столь блистательно начавшейся кинокарьеры - не только в том, что принято называть личными обстоятельствами, но и в объективной обстановке, сложившейся в современном шведском кино.

Вл. Матусевич

Фильмография. Улла Якобссон

Море в огне, 1951; Она танцевала одно лето (Черстин), 1952; Радость всей земли, 1953; Деньги г-на Арне, 1954; Карин Монсдоттир, 1954; Улыбки летней ночи, 1956; Песнь о багрово-красном цветке, 1956; Пастор из Киршхофа (ФРГ), 1956; И навеки остается любовь (ФРГ), 1956; Святая ложь (ФРГ) 1956; Последние станут первыми (ФРГ), 1956; Преступление и наказание (Франция), 1957; Тревожная ночь (ФРГ), 1958; Мужчины приехали (Испания - Швеция), 1959; В понедельник утром (ФРГ), 1960; Именем матери (ФРГ), 1962; Однажды, летним воскресеньем (Италия), 1963; Последний час (США), 1964.