Я хочу

Представьте себе спящий город. Большой современный город Ашхабад, погруженный в сон.

Вдруг просыпаются животные и начинают беспокоиться. Все больше и больше тревожатся собаки, мыши, коровы, кошки, звери в зоопарке. Начинается паническое бегство животных из города. Ни о чем не подозревая, продолжают безмятежно спать только люди.

Бегут из города лошади и собаки, бегут рядом мыши и коты, разламывают решетки своих клеток и убегают вместе со всеми животными волки и тигры.

А люди спят, не зная о надвигающейся смерти.

В одной только семье проснулись молодые муж и жена - они увидели, как их овчарка, схватив в зубы запеленутого младенца, бросилась бежать. Родители в ужасе помчались догонять собаку, и она таким образом спасла всю семью - вывела ее далеко за пределы города. А остальные жители сладко спали.

Вдруг раздался оглушительный грохот. Толчок неимоверной силы, дома снесены с фундаментов, толчок, толчок, рухнули стены.

В течение полутора минут разрушен почти весь город. Погибли десятки тысяч людей.

Вслед за мгновениями жуткой тишины, навстречу оседающим тучам пыли поднимаются стоны тысяч и тысяч задавленных, засыпанных, раненых... Кто-то умоляет добить его, кто-то взывает о помощи... Вспыхивают один за другим пожары...

Полосатый рейс 1961. М. Назарова - Марианна

Полосатый рейс 1961. Е. Леонов - Шулейкин; А. Смирнов - Кныш

Принимаю бой 1966. О. Лысенко - Лиза, Ю. Беркун - Алеша, П. Кашлаков - Митя. Кадры из фильма

Принимаю бой 1966. В. Меркурьев - Сергей Сергеевич. Кадры из фильма

Сообщение получено в Москве. Отсюда следует приказ всей стране, войскам, министерствам гражданской и военной авиации немедленно помочь Ашхабаду.

От Минска до Владивостока, от Ленинграда до Алма-Аты - с севера, востока, запада - ринулись к пострадавшему городу сотни самолетов. Медикаменты, питание, одежда, люди, люди, люди всех специальностей, но прежде всего врачи, прежде всего хирурги.

На центральной площади города уцелел памятник Ленину. Сюда бредут, ползут оставшиеся чудом в живых. Здесь начинают восстанавливаться прерванные связи между людьми. На стволе дерева появляется записка: "Горком партии".

Самолеты летят и летят со всех сторон. Страна спешит на помощь. Самая большая площадь города превращена в сплошную операционную. Хирурги оперируют час за часом, день за днем, от усталости падают, засыпают на короткий срок и снова - к операционному столу.

В городе идут раскопки, спасают живых, хоронят мертвых.

Те заключенные, кто не погиб в разрушенной тюрьме, вместе со всеми тушат пожары, откапывают раненых.

Три месяца город живет коммуной. Каждый трудится на спасательных и восстановительных работах и берет пищу, одежду, все, что ему нужно для жизни.

Постепенно переживший чудовищную трагедию город начинает возвращаться к жизни.

Я обязательно напишу об ашхабадской трагедии. Это один из самых для меня дорогих замыслов.

Если верно, что испытание раскрывает глубинную сущность человека и человеческих отношений, то трагедия, пережитая Ашхабадом, представляет огромнейший материал для художнических исследований. А с какой поразительной силой сказались в этой истории социальные преимущества советского строя: где еще могла бы быть так молниеносно и так могущественно отмобилизована вся страна на спасение пострадавшего города?

1965 год. Лондон. На конгрессе сценаристов. А. Каплер вручает президенту Международной гильдии сценаристов Джеймсу Уэббу подарок для гильдии

Думая о своей тридцатилетней сценарной работе, я убеждаюсь, как мало успел сделать по сравнению с тем, что мог бы! Как редко удавалось донести до зрителя то, что хотел ему сказать.

И это очень грустно.

Но есть и радость в работе сценариста. Если уж удалось тебе осуществить замысел, если уж нашелся единомышленник - режиссер - и вместе посчастливилось создать настоящее произведение искусства, признанное народом, - тогда и драматург и режиссер могут считать себя по-настоящему счастливыми.

Ни книга, ни театр - ничто не может дать писателю такой возможности - с глазу на глаз беседовать сразу со всей страной, а порой и со всем человечеством, говорить с ним шепотом о самых интимных движениях души и поднимать в залах бури радости и негодования.

Не в этом ли подлинное счастье писателя?!