Послесловие

Эта книга не может иметь привычного окончания, всему подводящего итоги и расставляющего точки: проблемы, которых мы здесь коснулись, не решены самой жизнью.

В конце 1969 - начале 1970 года в буржуазной прессе появилось немало статей, авторы которых попытались заглянуть в ближайшее будущее - оценить 70-е годы с различных точек зрения. Появилось и несколько книг, созданных в недрах чрезвычайно солидных исследовательских институтов. Знакомясь с предсказаниями буржуазных футурологов, обращаешь прежде всего внимание на общий пессимизм в оценках грядущего десятилетия. Исключение составляют лишь прогнозы, касающиеся науки и техники,- здесь человечество ожидают новые поразительные открытия и свершения. Но насколько радужными представляются перспективы новых научных достижений, настолько же мрачными оказываются прогнозы, касающиеся всех сторон социальной жизни.

Фактически, если обобщить высказывания социологов и экономистов, 70-е годы представляются большинству буржуазных футурологов просто своего рода вариацией 60-х годов. Все будет так же, утверждают они: если станет больше машин, что несомненно, еще более обострятся проблемы больших городов; если поднимется урожайность, то увеличится и число едоков; если американцы уйдут из Вьетнама, то все равно останутся повсюду их базы, и т. д. и т. п.

Здесь видно явное противоречие (не единственное, конечно), если вспомнить отмеченную нами тенденцию относить на счет "технологии" все явления духовной жизни общества. Если так, то надо было бы думать, что новые успехи науки и техники что-то изменят к лучшему в жизни общества. Ведь программа "Рэнд корпорейшн", объявленная в середине еще прошлого десятилетия и обещавшая в течение 50-70 лет решение всех проблем, которые бог поставил перед людьми - достижение бессмертия, полного изобилия и праздности,- в текущем десятилетии существенно должна приблизиться к своему решению.

Энтузиазма, однако, нет. Футурологи не верят, что какой-либо из социальных конфликтов, достигших, казалось бы, критической фазы, будет решен в новом десятилетии. Напротив, все эти конфликты, очевидно, еще более обострятся, поскольку они представляют собой не результат стечения случайных обстоятельств, но хроническую, неизлечимую болезнь общества.

Кому следует отдать должное, так это многим буржуазным политикам: они трезво оценивают 70-е годы как время усиления идеологической борьбы между мировой системой социализма и империализмом, время расширения и укрепления социализма в мире.

В середине 60-х годов идеологи капитализма (сегодня, по-видимому, трудно даже назвать "отца" - был ли первым Гэлбрайт, или Бжежзинский, или еще кто-нибудь?) выдвинули теорию конвергенции, теорию сближения двух общественных систем в результате действия имманентных законов второй научно-технической революции. Одним эта теория показалась своего рода "троянским конем", иезуитски ловким способом разложения социализма изнутри; для других она стала приемом отвлечения молодежи от социалистических идей, от обращения к опыту социалистической молодежи.

Сегодня, в начале 70-х годов, пропагандисты империализма теряют веру в действенность этой теории. Что придет на смену?

На этот вопрос трудно ответить. Зато легко понять, что в грядущем десятилетии еще более возрастет и без того чудовищный по размерам и своей потенциальной мощи пропагандистский аппарат империализма.

Что касается кино, то Джек Валенти, новый председатель голливудской ассоциации продюсеров, обещает довести производство американских фильмов до трехсот в год и расширить во всем мире сеть кинотеатров, принадлежащих Голливуду. На оживление кинопроизводства и проката рассчитывают и другие индустриально развитые капиталистические страны. В этих расчетах есть резон, поскольку в развитых странах рынок стабилизируется, а в развивающихся странах - беспрерывно расширяется. Кино, очевидно, сохранит свои позиции.

Однако на первое место среди технических средств пропаганды в 70-х годах, по всей видимости, выдвинется телевидение. Перспектива создания спутников, транслирующих передачи из космоса непосредственно на приемники, еще в 60-х годах была оценена в Соединенных Штатах как ни с чем не сравнимая возможность (скажем: глобальная возможность!) пропаганды американского образа жизни в аудитории, которую практически может составлять все население Земли. Разумеется, особенную идеологическую опасность такого рода космовидение представляет для слабо развитых стран, не обладающих материальными и техническими ресурсами, чтобы противопоставить пропаганде американизма свои телевизионные сети с программами, отвечающими национальным задачам народов этих стран.

Надо думать, что и эти расчеты идеологов империализма потерпят крах, что развивающиеся страны не допустят идеологического неоколониализма, хотя борьба, очевидно, будет не легкой и не простой. Опыт даже такой громадной страны, какой является Индия, согласившейся на запуск ретрансляционного американского телеспутника, чтобы упростить развитие телевидения в стране, убедительно показывает, что понимание опасности идеологического проникновения под маской технической помощи осознается в развивающихся странах недостаточно.

Наконец, 70-е годы не сулят никаких просветов и в тех трудностях, которые доставляет буржуазному обществу молодежь, не желающая жить по старым законам и нормам. Соотношение молодежи к людям зрелого и старшего возраста еще более изменится в пользу молодых, в США оно будет составлять уже к середине нового десятилетия как 6 к 4. А это будет означать, что молодежь все более станет определять стиль, быт, вкусы и моды общества.

Ю. Давыдов писал в цитированной уже статье: "Временами складывается такое впечатление, что "отцы", выслушав упреки "детей", окончательно растерялись: они уже не в состоянии решить, какая часть из их научного и жизненного опыта может пригодиться новому поколению, а какая - нет"^*. С этим чувством растерянности Запад и встречает 70-е годы.

^* ("Вопросы литературы", 1970, № 2.)

Что-то меняется и в самом движении молодежи. Может быть, 60-е годы с их господством стиля хиппи, культом Че Гевары, с демонстрациями, похожими на карнавалы, и с пикниками, перераставшими в демонстрации, будут вспоминаться в 70-х годах с улыбкой, как время романтизма и детских игр. Крис Маркер - не только замечательный кинодокументалист, но и тонкий наблюдатель - заметил, снимая в 1967 году демонстрации американской молодежи, первые признаки того, что он сам назвал "осерьезнением движения". Уже тогда роль хиппи заметно снизилась, чикагские события ускорили падение интереса молодежи к ним. На первый план стала выходить студенческая молодежь, предпочитающая экзотике хиппизма интеллектуализм, отмеченная такими чертами, как "рациональный нигилизм". Собственно говоря, уже нельзя сказать, что молодежь, мол, бунтует,- она просто начинает жить так, как считает нужным и удобным для себя.

Какой будет молодежь 70-х годов? Что она приобретет и что потеряет? Об этом пока бессмысленно гадать. Но уже пора собирать "свидетельские показания".

Повторим: ни одна из проблем, породивших бунт молодежи, а затем широкое движение протеста,- не нашла разрешения.