Олег Жаков (Локтев А., Раздорский И.)

Олег Петрович Жаков снялся более чем в шестидесяти фильмах. Им создана вереница самых разных, несхожих, часто неожиданных характеров. Но если мы попытаемся представить себе обобщенный образ его творчества, то это будет собранный, целеустремленный, полный внутреннего достоинства человек. Это будет образ мужественной интеллигентности, воплощаемый Жаковым не только в психологии, но и во внешнем облике персонажей - в скупости и благородной сдержанности жеста, в интонации. Именно в этой подкупающей сдержанности заключена высокая романтика, привлекательность, рыцарственность, свойственная героям Гайдара, Лондона, Хемингуэя...

Экранный герой Жакова сформирован временем. В тридцатые годы - пору расцвета его творчества - в жизнь входила новая, выращенная советским строем молодежь. Жадная тяга к знаниям, стремление проникнуть в неизведанное, духовное и физическое развитие были знаком эпохи. Вот почему многие герои Жакова - это люди новых, необычных для того времени профессий: полярник Алексей Пухов ("Ледяная судьба"), пилот Алексей Томилин ("Мужество"), подводник Костров ("Подводная лодка Т-9"), радист Курт Шеффер ("Семеро смелых")...

В первый раз зритель по-настоящему запомнил Жакова в новаторской картине Сергея Герасимова "Семеро смелых". Новизна этой картины была не только в том, что ее романтическая тема - завоевание советским человеком полярных просторов - впервые пришла на экран.

Сергей Герасимов стремился раскрыть героизм в естественных и будничных поступках людей. Это была принципиальная установка режиссера.

Семеро простых, милых, жизнелюбивых ребят высаживаются на ледяном берегу. Режиссер всеми средствами снимает патетику, не желая априори возводить своих персонажей в высокий ранг героев.

В веселую, говорливую семью полярников вписывается молчаливая фигура радиста Курта Шеффера. Неизменная трубочка, запрятанная в уголках губ, добрая улыбка, педантичность в работе. Радист - его играет Олег Жаков - старается быть незаметным. В общих сценах он как бы стремится уйти из кадра, словно боясь проявить какую бы то ни было сильную эмоцию.

Жакову было трудно создавать этот образ молчаливого героя в разговорном фильме. У него почти не было реплик. Но скудость отпущенного ему текстового материала актер обратил в драматургическую силу. Сдержанность темперамента, скромность, целомудрие чувств Курта Шеффера держали зрителей в напряженном ожидании поступка. Если можно так выразиться, Курт Шеффер был тем хрестоматийным ружьем, которое выстрелит позже, когда созреет необходимость...

'Им покоряется небо'

И в кульминационной сцене фильма герой Жакова стремительно проявился во всей силе своего характера.

Его товарищи разбросаны пургой. Их спасение - связь. Скромная мизансцена: Шеффер - Жаков неподвижно сгорбился у радиопередатчика. Именно здесь выразился пафос схватки со стихией. Актер ищет конкретные краски. Слепой, разбушевавшийся хаос - и столкнувшаяся с ним воля, собранность и твердость человека, его четко организованное, упрямое усилие. Надо сказать, что в полной мере патетику фильма раскрыли кадры, освещенные именно Жаковым, - те, в которых показаны духовные, нравственные усилия. Выразительность характера радиста, созданного Жаковым, была такова, что впечатляла не меньше, чем эффектные эпизоды борьбы полярников с пургой.

И вот зимовщики снова вместе. И опять Курт Шеффер, попыхивая трубочкой, уходит на второй план. Молчаливый радист, раскрывшийся зрителю в действии, - подлинный герой фильма.

Это была победа Жакова - его внутренней актерской темы и определяемой ею манеры поведения на экране. Победа, как всякая настоящая победа, пришла не вдруг.

Жаков начал сниматься в немом кино. До окончания Ленинградского института сценических искусств он несколько лет занимался в студии ФЭКС. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг, руководившие этой студией, учили молодых актеров думать над малейшим жестом, ценить каждую секунду экранного времени. По их мысли, актер должен давать психологическое состояние героя без внешнего нажима и наигрыша, добиваться предельной выразительности образа через детали поведения. Этот главный принцип актерского воспитания помог Олегу Петровичу Жакову стать мастером исключительно точного рисунка в каждой своей роли.

'Семеро смелых'

В картине "Новый Вавилон", поставленной Г. Козинцевым и Л. Траубергом в 1929 году, Жаков исполнял крошечную роль. Несуразный юноша- солдатик должен был умереть, внезапно подстреленный на глазах любимой девушки. Жаков провел эту сцену, построенную на контрастном переходе - от безмятежной радости жизни к смерти, - с поразительной эмоциональной силой.

Бесстрастие и подчас немногословность его персонажей - явление иного плана. Герой Жакова чувствует гораздо больше, чем выражает. Именно эта внутренняя наполненность придает созданным им образам огромную силу и убедительность.

Работа с Сергеем Герасимовым над образом Курта Шеффера придала актерской манере Жакова еще большую естественность.

"Молчаливым" был и Ян Драудин из фильма Вс. Вишневского и Е. Дзигана "Мы из Кронштадта".

Эта картина - многоголосая, буйная, красочная легенда о революции. В ней клокочет время. Могучие, цельные натуры живут в ее кадрах.

'Мы из Кронштадта'

И рядом с ними живет человек, внешне совсем непохожий на окружающих, - латыш, командир красногвардейского полка. То ли потому, что таков уж его национальный темперамент, то ли потому, что он плохо говорит по-русски и стесняется этого, то ли он попросту робок везде, кроме боев, но только Драудин произносит за весь фильм не больше двух десятков реплик. Расчет авторов на то, что в контрасте ярче вспыхнут краски революционного пафоса, - понятен. Но актерская задача от этого не становилась легче. Было нетрудно потеряться в толпе шумных балтийцев.

Жаков решил быть в этом фильме не просто сдержанным, а человеком, ошеломляющим своим молчанием и спокойствием. Интонации, которые окрашивают ту или иную его реплику, подчас никак не обусловлены драматическим накалом сцены.

'Великий гражданин'

Драудин разговаривает по телефону с кронштадтскими батарейцами. Близкий разрыв засыпает его землей. Командир стряхивает комья и извиняется перед собеседником: "Тут немного мешают"...

Белогвардейцы заставили идти впереди своей цепи захваченную ими в плен жену Драудина. Рядом с ней ползет офицер. Можно представить, что творилось в душе Драудина, но мускул не дрогнул на лице, только долгим пристальным взглядом посмотрел он в лицо офицера и выстрелил. Офицер уткнулся носом в землю. "Там какая-то сволочь оказалась", - как бы обычным голосом поясняет Драудин, возвращая винтовку красногвардейцу.

'Депутат Балтики'

Нет, не потерялся в эпическом потоке и не выпал из романтического ансамбля Драудин - Жаков, командующий вихрем красногвардейской атаки будничным "Ну, пошли...".

От фильма "Мы из Кронштадта" протянулась в творчестве Жакова галерея образов советских командиров - волевых, интеллигентных, умных и мужественных людей.

Таков летчик Алексей Томилин в картине "Мужество".

И Тойво Антикайнен ("За Советскую Родину") - прославленный красный партизан Карелии. Антикайнен совершает в фильме подвиги, по смелости и дерзости поистине легендарные. Пожалуй, именно Жаков был в состоянии показать фантастический героизм знаменитого партизанского командира и убедить нас в реальности, жизненности его поступков.

Но самый характерный образ советского командира он создал в фильме "Подводная лодка Т-9". Здесь Жаков мог себя чувствовать в "привычной" атмосфере - драматургический материал роли был опять чрезвычайно скуп. Капитан Костров показан только на боевом посту - он отдает приказания и командует ходом лодки.

'Депутат Балтики'

Суровое лицо, тихий и твердый голос. Ни одного лишнего слова. Но мы чувствуем, что сильная натура Кострова мобилизована целиком, что капитан оставил в душе только одно - ненависть к врагу. А все остальное, свое личное он считает в этот тяжелый момент непозволительной роскошью. Жаков не боится схемы, изображая сознательно скованный характер. И опять он заставляет нас ощущать то, чего не показывает внешне, - богатство натуры Кострова. Ведь если Костров так тверд если он способен на такую ненависть, то какой сильной и щедрой может быть, например, его любовь?

За исполнение роли капитана Кострова Олег Петрович Жаков был награжден боевым орденом Красной Звезды.

Лучшие роли в творчестве Жакова поражают и еще одним важным качеством - ясностью и активностью политической концепции. Не нужно, разумеется, преувеличивать и приписывать только актеру исключительные заслуги обличения зла и возвеличивания добра. Ведь кроме актера есть еще и драматург и режиссер.

Но даже при такой оговорке персонажи, сыгранные Жаковым, отличаются остротой идейного звучания, принесенного, помимо сценария и режиссерской трактовки, самим актером.

Жаков, рассказывая на экране о людях, одухотворенных великой целью, как гражданин и художник все время держит в рамке прицела своего идейного противника. С необычайной пристальностью всматривается он в своего антипода, тщательно изучая его нравственную подоплеку. В этом, как нам кажется, и состоит "секрет" мастерства, с которым актер воплощает образы "отрицательных" персонажей.

"Отрицательные" роли Жакова - это не просто опыт блистательного перевоплощения, демонстрация многообразных психологических красок, широты профессиональных возможностей. Работая над образами людей, противных его собственной человеческой натуре, актер и здесь ведет последовательную борьбу за свой идеал.

'Нашествие'

Вспомним партийного раскольника троцкиста Боровского из фильма "Великий гражданин". С каким негодованием, броско и выразительно рисует Жаков фигуру честолюбца, предающего дело революции ради узкофракционных интересов. Боровский в исполнении Жакова - смертельно опасный враг. Его шаманские разглагольствования способны взвинтить не в меру легковерных, а нестойких - заразить сомнением.

В исполнении Жакова Боровский бесспорно умен. И дальновиден настолько, чтобы понимать собственную обреченность, что, однако, не мешает ему толкать на бессмысленную гибель своих единомышленников.

Жестокие, пустые глаза, увеличенные стеклами сползающих на нос очков, влажная, какая-то нечистоплотная бородка, худые, раскоряченные ноги... Но при всей чудовищности Боровского актер почти никогда не переходит в шарж, в политическую карикатуру - нигде не изменяет методике серьезного идейного исследования образа. Он, как всегда, точен в выборе выразительных средств, и поэтому уничтожающе острый портрет врага остается в рамках жизненной правды.

В законченной годом раньше картине "Депутат Балтики" Жаков создал фигуру, внутренне родственную Боровскому, хотя по человеческим масштабам - отнюдь не художественным - менее значительную. Это доцент Воробьев, ученик и поначалу соратник профессора Полежаева.

Воробьев в трактовке Жакова - это характерный и довольно-таки живучий тип чиновника от науки. С подчеркнутой напыщенной важностью носит он звание "жреца", причисляя себя к некоей касте "избранных". Лиши его этого воображаемого "вицмундира", - и на поверку ничего не останется. Маленький, злобный, эгоистичный человек.

В дальнейших своих творческих поисках Жаков стремится к постижению еще более сложной диалектики человеческой души. Привести своего героя из низин душевной опустошенности и безверия к нравственному возрождению представляется ему наиболее трудной и заманчивой задачей.

Роль Федора Таланова в фильме "Нашествие" дала Жакову для такой работы интересный материал.

'Нашествие'

Городок, в котором разворачивается действие фильма, только что оставлен советскими войсками, а на окраинах уже показались гитлеровцы. Вот тогда и появляется в доме отца выпущенный из заключения Федор. По виду он презрительно равнодушен к царящему кругом беспокойству. Голос его груб, жесты нарочито развязны. Кажется, что из печального опыта собственной жизни Федор вынес лишь злобу и обиду на весь мир.

Таким нам представляет Жаков своего героя вначале. Но тут же едва уловимыми намеками - то прерывающимся сухим кашлем, то промелькнувшей тоской в глазах - актер дает понять, что Федор скрыто и жестоко страдает. Постепенно за развязностью своего героя Жаков показывает усилие человека найти хоть какую-нибудь нравственную опору.

И Федор, которого гестаповцы считают обиженным Советской властью и потому готовым на предательство, выходит из состояния нерешительности. Он решает на собственный страх и риск начать свою партизанскую войну против захватчиков. Естественно и как бы незаметно Жаков приводит своего героя к финалу, где Федор представляется уже совсем в ином измерении. Когда Федор идет на смерть, выдав себя за руководителя партизанского подполья Колесникова, испытываешь высокую гордость за этого незаурядного человека.

'Белый клык'

В послевоенный период Жаков продолжает часто сниматься в кино. Он создает целый ряд интересных образов. Это и американец Скотт в картине "Белый клык", где актер демонстрирует увлекательную "психологическую дуэль" между человеком и волком. И старый подпольщик Сигизмунд Раевский в экранизации романа Н. Островского "Рожденные бурей".

В последние годы Жаков снялся в двух заметных ролях - колоритный старпом Гостев ("Путь к причалу") и начальник строительства Дудырев ("Суд"), переживающий драму непреднамеренного убийства.

'Сыновья'

И все же надо с сожалением заметить, что в ряду послевоенных актерских работ Олега Жакова нет таких, которые равнялись бы по значительности, например, образу Федора из "Нашествия". И дело, как мы видим, вовсе не в оскудении таланта. Просто для артиста не была написана большая, "настоящая" роль, которая открыла бы возможность для нового творческого взлета талантливого актера.

'Звезда'

Всякий раз, когда снова и снова встречаешься с Олегом Жаковым на экране, поражаешься жизненной правде, самобытности его образов. И особенно, как уже говорилось, "современности" средств актерского выражения.

'Государственный преступник'

Сдержанность в проявлении чувств и исключительная точность, естественность в поведении актера перед камерой при огромном внутреннем напряжении - это ведь и составляет отличительный признак сегодняшнего кинематографа. Жаков принадлежит к той плеяде мастеров советского кино, чье творчество заложило основу новой актерской школы. Сегодня эта преемственность проявляется особенно наглядно.

А. Локтев, И. Раздорский