Серго Закариадзе (Твалчрелидзе Т., Церетели К.)

Старик-крестьянин из Кахетии отправился в прифронтовую полосу навестить раненого сына и остался, чтобы разделить с ним борьбу за победу... Этот образ надолго запечатлелся в памяти тех, кто видел фильм "Отец солдата". Для студии "Грузия-фильм" появление этого колоритного характера было особенно знаменательным. Георгий Махарашвили в исполнении Серго Закариадзе вошел в историю грузинского кино шестидесятых годов как одно из самых ярких его событий. Он повернул грузинскую режиссуру к актерскому кинематографу, возродив одну из самых интересных и плодоносящих его традиций.

С. Закариадзе создал подлинно народный, самобытный и незабываемый характер, почерпнув в народном творчестве сочные, колоритные краски. Ему удалось придать своему герою черты неистребимого жизнеутверждения, которое дается только людям, кровно связанным со своей землей, вложивших в эту землю труд всей своей жизни. Через много лет забудется грохот орудий, и на земле не останется очевидцев войны, но и тогда любовь и ненависть Георгия Махарашвили не потеряют своей силы. Любовь к жизни и ненависть к смерти будут прочувствованы и поняты новыми поколениями.

...На экране маленькая грузинская деревушка - уголок Грузии, напоенный ароматом земли, винограда и солнца. Толпа крестьян окружила старика, снаряжая его в дальний путь. Каждый старается всучить что-нибудь в руки путнику, сказать ему на прощание доброе слово, послать привет своим землякам на фронт. Старик отмахивается, ворчит, опускает голову, чтобы скрыть смущение. Он сознает всю важность миссии посланца этих родных ему людей. Он серьезен и старается казаться уверенным, только слегка растерянные глаза да нервные прощальные рукопожатия выдают его чувства.

'Отец солдата'

Грузовик трогается. Поборов в себе волнение, старик в последний раз приветливо оглядывает односельчан. Так начинается дорога - трудная и длинная дорога грузинского крестьянина к фронту, долгий путь отца к сыну, знакомство с землей русской, узнавание ее людей и постижение тягот войны.

На глазах старика немцы убивают молодого солдата, ставшего ему другом. Это потрясает старика, впервые взглянувшего в лицо насильственной смерти. В нем все протестует против содеянного зла. Он выходит из окопа, он поднимается во весь рост. Его огромная фигура становится угрожающей в своем бесстрашии. С голыми руками идет он на гитлеровца. Враг опешил, выронил оружие. Схватив автомат и размахивая им, как топором, старик прикладом убивает немца. Так он стал солдатом - защитником Родины

'Отец солдата'

Серго Закариадзе дает богатейший материал для размышления над жизнью, над условиями и обстоятельствами, сформировавшими этот характер. В его трактовке роли слились воедино бытовизм поведения героя с героической романтикой, истоки которых лежат в традициях культуры грузинского народа.

Этот процесс развития картины от бытовой к эпической, постепенная эволюция характера от рядового человека к гражданину-герою происходит на глазах у зрителя.

...Через несколько минут тронется поезд к пункту, где находится сын Георгия. Знакомый солдат уговаривает старика поехать с ним. Но для Георгия - Закариадзе это невозможно, ведь ему отказали в пропуске на передовую линию фронта. Нервно ходит Георгий перед поездом, взволнованно, напряженно думает, как ему поступить, - столько мучился, прошел такой долгий путь, и теперь, когда сын совсем рядом, он не может его увидеть. В нем борется честность крестьянина, не привыкшего врать, с мучительным желанием хоть одним глазом посмотреть на сына. Все эти душевные противоречия и колебания написаны на лице Серго Закариадзе. Наконец, подойдя бочком к вагону, старик украдкой бросает узелок с вещами солдату, смущенно оглядывается и... по-мальчишески быстро вскакивает в тронувшийся поезд. Опустил голову, стыдно смотреть попутчикам в глаза, стыдно и перед самим собой. Но поступить иначе он не мог.

'Отец солдата'

...В поисках сына Георгий Махарашвили - рядовой солдат Советской Армии - дошел до границы Германии. И на вражеской земле в перерыве между боями он набрел на виноградник. Счастьем засветились глаза старика, любовно осматривает он сочные ростки, обещающие богатый урожай. В этот момент двинулся на виноградные лозы наш танк, подминая под себя буйно разросшиеся кусты. Остолбенел старый крестьянин, на его глазах человек уничтожает плод долгих, многолетних усилий другого человека. В нем заговорил крестьянин. Поднялись руки старика, которыми он выращивал такой же виноградник, грозно выросла перед танком его огромная фигура. В бешенстве набросился он на молодого лейтенанта. В этот момент он забыл, что сейчас на земле идет война, он видел только одно - как уничтожают виноградник.

'Отец солдата'

Да, Серго Закариадзе создал обобщенный, возвышенный образ. Главное в том, что зритель полюбил в конце фильма старого солдата, полюбил как собственного отца.

Самое важное, самое удивительное в актере Серго Закариадзе именно его умение на очень конкретном народном материале строить характеры общечеловеческие, всем одинаково близкие и всех волнующие.

'Отец солдата'

Более тридцати лет сотрудничает в кино Серго Закариадзе.

1934 год. Первые шаги звукового кинематографа в Грузии. Период поисков стиля и языка. На экраны выходит фильм молодого режиссера Сико Долидзе "Последние крестоносцы". Тема фильма - борьба нового строя с племенной рознью и суровыми законами гор - убедительнее всего решалась в отдельных штрихах характера главного героя - хевсура Торгвая, бывшего батрака, пробужденного к жизни Советской властью. Играл эту роль молодой актер театра Марджанишвили Серго Закариадзе, дебютировавший ею в кино.

'Дарико'

Все было достоверно и правдиво в характере молодого хевсура, всю свою жизнь смиренно покорявшегося законам племени, отгороженного от мира огромным каменным барьером. Но есть в этом фильме эпизод, в котором Закариадзе выводил этот образ к широким экранным обобщениям. Бывший батрак Торгвай, всю жизнь зарабатывавший только на кусок хлеба, совершил первую в жизни покупку в сельском кооперативе. Испуганный своей смелостью, гордый и счастливый, он снимает с кооперативной полки музыкальную шкатулку, бережно обняв ее огромными, натруженными руками, вслушивается в тонкую, как кружево, мелодию. Этой покупкой, несказанно удивившей всех его односельчан, Торгвай утверждал право человека, забитого и угнетенного, на необычное - на мечту и счастье, которые только-только начинали пробиваться сквозь тяжелые заслоны законов гор. Любовь к хевсурской девушке Циции, желание жить в мире с соседними племенами толкает Торгвая на отчаянные по смелости поступки - все это органически вплеталось в характер необычного для кинематографа тех лет романтического героя.

'Кутузов'

"Последние крестоносцы" - один из самых "стойких" прокатных фильмов. Сейчас, спустя тридцать с лишним лет, он переозвучен и снова пущен в прокат. Думается, такая "живучесть" произведения, построенного на конфликте, потерявшем свою актуальность, кроется в оригинальном поэтическом прочтении характера главного героя актером С. Закариадзе и режиссером С. Долидзе.

'Великий воин Албании скандербег'

Между двумя киногероями - хевсурским юношей Торгваем и солдатом крестьянином Георгием Махарашвили - пролегла дорога длиною в большую и яркую творческую жизнь. Были годы особенной дружбы с кинематографом, их сменяли периоды разочарования и ухода в театр. Закариадзе казалось, что только в театре можно дать волю "маленькому режиссеру", заключенному в каждом настоящем актере. Закариадзе выпускает этого "маленького режиссера" сразу после премьеры (вот почему он не любит премьер, в которых спектакль, как правило, еще крепко "держит" актера). Зато уже после премьеры роль наливается новыми соками, корректируется, шлифуется, растет.

'День последний. День первый'

В кинематографе двадцатых-тридцатых годов актер часто оказывался в полной зависимости от режиссуры, и его мастерство иной раз ценилось не в полную меру.

Закариадзе вспоминает об этом с горечью: "Для того чтобы сыграть в театре Отелло, театральный актер должен пять лет держать канделябры, потом выступать с репликой "кушать подано", и, наконец, только через лет десять он может, немея от восторга и робости, подойти к большой роли. А в кино тот же эффект может быть достигнут с помощью режиссера и оператора с человеком, который впервые стоит перед камерой".

'День последний. День первый'

Понятно, что речь идет об актере-авторе, всегда тоскующем по большому, настоящему актерскому фильму, по драматургии, написанной специально для него. С. Закариадзе имеет право на такой фильм. Содержание всех его ролей в театре и в кино - прежде всего и больше всего складывается из наблюдений, из его личного жизненного опыта. Что составило, например, основу характера Георгия Махарашвили? Сам Закариадзе отвечает на этот вопрос так: "Прежде всего душевный мир простого грузинского крестьянина, который я всю жизнь наблюдаю и изучаю. Я не преувеличиваю, действительно всю жизнь. Говорят, в характере Георгия много точно подмеченных свойств народного характера. Если это так, то я должен сказать, что нужно было профильтровать десять тысяч точных наблюдений для того, чтобы пятьдесят из них попали на экран. А для того чтобы собрать такое количество наблюдений, надо потратить по крайней мере двадцать лет!"

'День последний. День первый'

В характер Георгия Махарашвили вошли и некоторые точные черты, уже прошедшие сквозь творческую лабораторию артиста. Есть в нем что-то от внешней характеристики Пиросманишвили ("Пиросмани"), и от своеобразного юмора Минаго ("Человек рождается однажды"), и от монументальности Кадаги ("Бахтриони"), и от других театральных достижений замечательного актера.

Столь же разнообразны и кинематографические роли Закариадзе: эпический Багратион ("Кутузов") и человек-угорь Шадиман Бараташвили ("Георгий Саакадзе") уживались в его репертуаре. Но к острохарактерным ролям он пришел лишь в последние годы. А ведь начал он свой творческий путь с неожиданной для всех шутки - роли царя Бах-бах в сказке Г. Нахуцришвили "Чинчрака", поставленной на сцене театра имени Руставели.

Пройдя большой творческий путь, Закариадзе вернулся к национальному характеру в театре и в кинематографе, повернув его новой, интересной гранью. И когда он играет роли, щедро окрашенные юмором, он не снижает их большого драматического звучания. Георгия Махарашвили он сыграл легко и просто, хотя роль эта построена на тончайших актерских расчетах.

'Палиастоми'

Роль романтического героя в годы зарождения звукового кинематографа можно было сыграть на одной актерской интуиции, на вдохновении и темпераменте. Георгий Махарашвили - это уже характер, выверенный по законам высшей актерской математики. Закариадзе сравнивает эту работу с решением сложнейшего уравнения, в котором одна неверно поставленная запятая может привести все решение к ошибке.

Серго Закариадзе - актер, который знает, что такое настоящая глубина характера, как она достигается и что такое вторые планы в роли. В нем есть сейчас все - и то, чем щедро одарила его природа - особый самобытный талант, и то, что достигается упорным, вдумчивым, многолетним трудом - мастерство.

Т. Твалчрелидзе К. Церетели