Надежда Кошеверова (В. Боровков)

Две стихии сопряжены в творчестве Надежды Николаевны Кошеверовой - комедия и сказка. Это - и в чередовании жанров и внутри отдельных, особенно последних ее фильмов.

Многие ли художники-кинематографисты работают в русле сказки и комедии? И много ли здесь удач? Ведь сложность их очевидна. Тут необходим совершенно особый дар, тот, что присущ именно Надежде Кошеверовой - одной из немногих режиссеров кино, вот уже более тридцати лет последовательно и плодотворно работающей в обоих жанрах. На этом необычайно трудном пути были у нее и убедительные победы (такие, например, как "Аринка", "Золушка", "Укротительница тигров") и досадные полуудачи, а иногда выходили фильмы и просто неудачные, но после каждого очередного фильма по* иски настойчиво и страстно продолжались.

Прежде чем ставить первый свой самостоятельный фильм- комедию "Аринка", она прошла большую и интересную кинематографическую школу. Учителями ее в кинематографе были Г. Козинцев и Л. Трауберг. Имя Н. Кошеверовой как ассистента режиссера - в титрах классической трилогии о Максиме. (И позже, сделав уже первые самостоятельные шаги в режиссуре, Н. Кошеверова возвращалась к работе со своими учителями. Так, в качестве второго режиссера она принимала участие в фильме Л. Трауберга "Актриса" и в фильме Г. Козинцева "Белинский".) Став режиссером-постановщиком, она нашла свой самостоятельный путь в творчестве.

'Аринка'

Фильмом "Аринка", поставленным в содружестве с Ю. Музыкантом, она заявила о себе как художник бытовой лирической комедии. Фильм этот вышел в 1940 году. То было время торжества комедии на экране, время ее блистательных побед. Прошли уже лучшие комедии Г. Александрова и И. Пырьева. У всех на слуху были победные и задорные песни Анюты и Стрелки, трактористов... И было трудно соперничать скромным персонажам Л. Емельяновой и А. Кулакова из фильма Н. Кошеверовой и Ю. Музыканта с героями Любови Орловой, Марины Ладыниной, Николая Крючкова, Петра Алейникова - с теми, кому сполна были отданы любовь и признательность зрителей.

Аринка

И все-таки "Аринка" заняла свое скромное, но памятное место в ряду комедий 30-х годов. Появляется она иногда в прокате и сегодня.

Сценарий фильма имеет документальную основу. Стрелочница станции Гусовской Полина Наговицына предотвратила крушение поезда, получив при этом тяжелую травму, в результате чего лишилась ног. О ее подвиге писали газеты. Писатель М. Тевелев написал о ней повесть, а затем вместе с С. Полоцким сценарий. В сценарном варианте мало что осталось от жизненных событий и прототипов. Произошла, так сказать смена жанров: убрав драматизм героики, авторы сделали лирико-бытовую комедию с очень распространенным по тем временам сюжетом.

'Укротительница тигров'

В начале фильма мчался в кадре мощный красавец паровоз - гордость времени. Мчался под энергичные и призывные ритмы "Дорожной песни" Н. Богословского. Сегодня это начало воспринимается как знак эпохи. Вел паровоз красивый и сильный парень - машинист Сергеев (артист А. Кулаков). Каждый раз, проезжая без остановки мимо маленького разъезда, Сергеев замечал девушку, помогавшую своему отцу, старому путевому обходчику, - Аринку (артистка Л. Емельянцева). Они вскоре понравились друг другу. Комедия начиналась лирическим зачином. Но в дальнейшем лирическая линия, оттененная добрым улыбчивым юмором, время от времени занимая пространство сюжета, чередуется с сатирически раскрываемой проблемой изживания бюрократизма и бездушного отношения к человеку.

'Укротительница тигров'

По мере знакомства с Аринкой в пей узнавались черты активной, деятельной натуры - знакомых нам "девушек с характером". Когда отец ее, обходчик Степан Степанович (артист Н. Коновалов) получает известие о необоснованном закрытии разъезда и о переводе его на пенсию, Аринка решительно вступает в борьбу за восстановление разъезда. Она едет в город и начинает настойчивую осаду начальника дороги, с тем чтоб доказать ему несправедливость его решения. Знакомый мотив. Ровно за год до "Аринки" зритель увидел комедию К. Юдина "Девушка с характером". Там героиня В. Серовой, энергичная Катя Иванова, тоже боролась с бюрократом - директором зверосовхоза. И в поисках справедливости ехала в районный центр. (Правда, в силу поворота сюжета попадала она в Москву.) По пути в город между прочим Катя задерживала диверсанта. Аринка тоже между основными событиями сюжета задерживает диверсантов и предотвращает крушение поезда. Тут опять-таки очевидна дань мотивам своего времени.

'Сегодня - новый атракцион'

Образ советской девушки-современницы, хозяйки своей страны, который был блистательно и очень индивидуально, всякий раз по-своему, создан в фильмах Александрова и Пырьева и удачно продолжен Юдиным, нашел в фильме Кошеверовой и Музыканта свое вполне достойное воплощение. В первую очередь благодаря обаятельной и скромной простоте облика и манеры актрисе Л. Емельянпевой, приглашенной Н. Кошеверовой вместе с А. Кулаковым после совместной их работы в фильме "Выборгская сторона". Актрисе удалось с достаточной творческой свободой, естественно и непринужденно раскрыть и передать лучшие черты советской молодежи - трудолюбие и чувство справедливости, целеустремленность и то личностное качество, про которое в фильме Александрова пелось: "У нас героем становится любой".

'Сегодня - новый атракцион'

Неся во всем своем облике индивидуальное обаяние, Аринка в картине начисто лишена какой бы то ни было исключительности и условно-кинематографической эффектности. Она - из жизни. И здесь заслуга режиссуры в выборе актрисы и заслуга исполнительницы, ибо именно она сообщила фильму особую теплоту, доходчивость.

'Тень'

К сожалению, менее выразителен в фильме А. Кулаков. Актер местами пластически скован. Да и драматургически этот характер малодействен и недостаточно определен.

В начале 1940 года, одновременно с "Аринкой", вышли кряду еще четыре комедии: ""Запоздалый жених", "Небеса", "Станица Дальняя", "Шуми, городок" (а снимались в то время "Светлый путь", "Сердца четырех", "Любимая девушка", "Старый наездник"...). Из вышедших одновременно пяти комедий что осталось на экране, да и в памяти? - "Аринка".

Надо сказать, что фильм был радушно встречен зрителями и объективно оценен критикой. С. Гинзбург писал в газете "Кино" в обзоре этих комедий: "Только режиссеры Ю. Музыкант и Н. Кошеверова дали произведение лучшее, чем положенный в его основу сценарий". "Это, пожалуй, лучший фильм среди рассматриваемых комедий", - признавал и журнал "Искусство кино". Ф. Карэн писал о постановщиках "Аринки": "Они показали свое настоящее комедийное дарование - умение чувствовать, подмечать смешное в жизни и создавать комическое в искусстве. В этом порука тому, что авторы "Арники" смогут создавать превосходные советские кинокомедии - умные и смешные"...

Наиболее удачными тогдашняя критика отмечала эпизоды сатирические, высмеивающие начальника-бюрократа. И сегодня эти эпизоды вызывают и сочувственную улыбку по адресу Аринки и осуждающий смех над бюрократом. И сегодня очень смешон П. Суханов в роли кочегара Кости, родоначальника многократно повторенных потом в разных вариациях и положительных и отрицательных разбитных "парней с гитарой"...

К современной комедии Кошеверова вновь обратилась лишь пятнадцать лет спустя. В 1954 году вместе со старейшим ленинградским режиссером А. Ивановским она приступила к съемкам "Укротительницы тигров", которой на многие годы - и по сегодняшний день - суждено было стать одной из любимых зрителями кинокомедий.

Сюжет сценария К. Минца и Е. Помещикова общеизвестен, так же как и музыкальные мелодии композитора М. Вайнберга и исполнители главных ролей - сразу же ставшая широко популярной дебютировавшая в картине молодая Людмила Касаткина и опытный киноактер Павел Кадочников.

Действие фильма происходит в цирке. Но не сами по себе цирковые номера занимали авторов в данном случае - хотя цирковое зрелище, всегда эффектное и праздничное само по себе, и на экране смотрится обычно с интересом. Праздник цирка, красота этого вечно молодого искусства, освещенного многодавними традициями, переданы в фильме через внутреннее отношение героев к своему делу - через их преданность, через бескорыстную, самоотверженную и верную любовь к цирку. Для Лены Воронцовой, а затем и для мотогонщика Ермолаева цирк - это не просто работа, профессия, а трепетное служение мужественному, гуманному и благородному искусству. ("Я ведь здесь все готова делать, - говорит Лена.- И с граблями ходить, и клетки чистить, и лошадей мыть".) Так же как и для родителей Лены, вся жизнь которых прошла в цирке, их смешно и трогательно играли Т. Пельтцер и К. Сорокин. Можно ли забыть директора цирка в исполнении П. Суханова, игравшего молодым еще в "Аринке", или В. Королькевича в роли иллюзиониста - персонажей, как принято говорить, второго плана, создающих живую атмосферу для главных героев. Потому зритель и верит в слова Лены про цирк: "А люди у нас какие! Ну просто как одна семья!" Праздничная сторона цирка естественно венчает и упорную борьбу трудолюбивой и настойчивой Лены за свое право занять место дрессировщицы тигров, и столь же настойчивую целеустремленность в овладении новой профессией Ермолаева. И номера с тиграми и прыжок па мотоцикле под куполом воспринимаются не просто как эффектные вставки в сюжет - это праздник труда и любви людей, которых мы хорошо узнали и полюбили. Потому хамоватый и циничный Казимир Алмазов терпит моральное и творческое фиаско, изничтоженный едко саркастическим изображением С. Филиппова.

Заслуга режиссеров фильма в том, что они чутко выявили в образах и атмосфере сценария весьма симптоматичную черту времени. После ряда фильмов периода малокартинья с "дистиллированным" бытом, с розово-дидактичными, положительными героями здесь, так яке как и в незадолго до этого вышедших "Верных друзьях" М. Калатозова (речь сейчас - лишь о комедиях), проявились и черты живого быта, и по- настоящему живая характерность в образах так называемых "простых", "обыкновенных" людей. Они воплощены с большой сердечной теплотой - так же как и вся атмосфера цирка. Именно через характеры раскрывается в комедии ее жизненный материал.

Годом раньше А. П. Довженко, рецензируя Всесоюзную художественную выставку 1954 года, писал: "Обычные явления нашей многогранной жизни завоевали себе прочное место в картинах наших мастеров. И образ нашего современника вырисовывается в ней уже не в своей исключительности и официальной обособленности, а в новом, более широком, осердеченном художественном понимании действительности". Комедия Н. Кошеверовой и А. Ивановского выразила эту отрадную тенденцию в искусстве своего времени через атмосферу и образы фильма.

Особенно это проявилось в результате режиссерской работы с молодыми исполнителями - Людмилой Касаткиной и Леонидом Быковым, игравшим Петю Мокина, неудачливого, влюбленного в Лену паренька.

Дебют Касаткиной в картине, открытие для кино даровитой актрисы, стал открытием и положительного лирико-комедийного характера. С заразительным темпераментом, с каким-то особым эмоциональным изяществом актриса создала образ озорной и целеустремленной, отважной и лирически мягкой, веселой и трудолюбивой девушки.

Органика характеров и обстоятельств - здесь главное достоинство режиссуры, что и предопределило успех фильма.

Десятилетие спустя Кошеверова вновь обратится к материалу цирка - в фильме "Сегодня - новый аттракцион". В нем будет та же тема преданного служения любимому искусству, тема преемственности цирковых традиций, конфликт честолюбивого расчета и бескорыстия. Опять будут и тигры и молодая укротительница. Будет прекрасная актриса Ф. Раневская, с мудрой и грустной улыбкой играющая роль пожилой директрисы цирка, бывшей цирковой артистки. Но и режиссерских усилий и блистательного таланта Раневской достанет лишь на то, чтобы фильм в своей жанровой чересполосице психологической мелодрамы и комедии стал всего лишь полу- удачей. Почему это произошло? Хотя это и банально объяснять все несовершенством сценарной основы, но по отношению к данному фильму такой упрек будет справедливым. Если в "Укротительнице" было открытие - в определенном смысле - и материала, и темы, и основных характеров, то сценарий 10. Дунского и В. Фрида (по сюжету К. Константиновского) нес в себе значительную долю вторичности - ив подходе к жизненному материалу и в тех же характерах (кроме, быть может, роли директрисы). Так через десять лет после "Укротительпицы тигров" ее успех в новой комедии о цирке не только не был превзойден, но и оказался недостижимым.

...А через два года после "Укротительницы" Кошеверова с тем же актерским коллективом осуществляет постановку нового сценария К. Минца и Е. Помещикова "Медовый месяц".

Оканчивающая медфак Люда Одинцова (Л. Касаткина) не хочет ехать на работу на периферию. Чтобы остаться в Ленинграде, она выходит замуж за молодого инженера Андрея Рыбальченко (П. Кадочников). Но тут выясняется, что Андрей уезжает в Сибирь, на строительство моста. После длительного сопротивления Люда все-таки уезжает вместе с мужем. И там, на стройке, постепенно происходит перевоспитание взбалмошной, избалованной девушки - перевоспитание любовью, любовью трудной для обоих: с недоразумениями, сомнениями, подозрениями и раздорами. Но к финалу, конечно же, все любовно-воспитательные перипетии оканчиваются счастливо. Мы видим окончательно примирившихся супругов, а Людмилу - врачом, обретшим профессиональную уверенность и увлеченность своей работой...

Сюжет, мягко говоря, не блистал новизной - это было сочетанием знакомых ситуаций старых водевилей и фельетонов на злободневную в эти годы тему. И персонажи, лишенные неповторимых характерных индивидуальностей, с унылой однозначностью иллюстрировали заданную уже в сюжетной схеме ту или иную авторскую тезу. Вопрос, таким образом, свелся к расстановке знаков.

Авторы, а вслед за ними и режиссер, надеялись, очевидно, на несомненный успех прежде всего главного актерского дуэта "Укротительницы тигров". Касаткина во второй своей роли пыталась трансформировать уже знакомый характер заблуждающейся, но перевоспитанной героини. Кадочникову же оказалось довольно трудным преодолеть свое возрастное несоответствие данным персонажа. Ни тот, ни другой исполнитель не смогли разбить окаменелость стародавней водевильной схемы, сдобренной фельетонной злободневностью. В большинстве эпизодов они эмоционально невыразительны и вялы в своих попытках передать натужный юмор положений. Мало что тут досталось от комедии талантливым комедийным актерам Пельтцер, Филиппову, Суханову. Правда, здесь впервые после многолетнего перерыва задорно и лукаво улыбалась Зоя Федорова.

Фильм этот нес на себе печать иных, чем "Укротительница", тенденций развития искусства своего времени, связанных с иллюстративностью, когда проблема лишь называлась и получала некую однозначную оценку.

В упомянутой выше статье А. Довженко анализирует две жанровые картины - "Родное дите - на периферию!" А. Китаева и "Чужие" М. Стриженова. По своим сюжетам как та, так и другая близки перипетиям "Медового месяца" (фильма этого еще не существовало, но тенденция уже была). "...При всей злободневности их сюжетов, - писал Довженко, - доказательство неглубокого, поверхностного раскрытия темы... Это не глубокое обличение, а отписка масляными красками на бытовую тему". Тот же самый упрек - за те же художнические просчеты - можно отнести к фильму Кошеверовой.

Насколько труден жанр комедии, насколько путь художника, отдавшего себя служению этому жанру, чреват коварными рифами всегда возможных неудач и срывов, а значит, и непреходящей душевной горечи - об этом, наверно, в полную меру может знать лишь сам художник. Здесь, как нигде, меньше всего можно ожидать выстроенных в последовательный ряд шедевров... Даже тогда, когда в только что написанном и принесенном на студию сценарии вдруг обнаружились и животрепещущие проблемы и оригинальные характеры; когда, кажется, слышатся в диалогах многообещающие блестки остроумного и заразительного юмора, и режиссер с удовольствием берет сценарий для постановки. Но даже тогда нельзя быть уверенным в успехе будущей комедии.

Перед нами стенограмма обсуждения сценария опытного кинодраматурга К. Исаева "Осторожно - бабушка!" на худсовете "Ленфильма". "...Характеры выписаны необычайно

Остро... они дают возможность создания целого ряда очень острых и смешных положений", - говорит один из членов худсовета. "Настоящий сценарий, - говорит следующий оратор, - мы рассматриваем как комедию характеров, которую не придется снисходительно называть лирической комедией..." Настороженно-критические замечания были тогда заглушены благими надеждами...

Читатель, должно быть, помнит фильм: комедии, как правило, смотрят независимо от их качества. "Осторожно - бабушка!" да еще, пожалуй, годом раньше пущенная в мир из врат Одесской студии "Черноморочка" стали притчей во языцех и в критике и у взыскательных зрителей как самые грустные творческие неудачи под сенью капризной музы комедии. Ожиданиям и надеждам не дано было свершиться. Сценарий поражает надуманностью ситуаций, и в фильме надуманность эта никак не могла, естественно, стать синонимом комедийной условности - так же как вздорные герои не могли восприниматься как герои истинно комедийные. Можно было ощутить, как почти физически трудно Ф. Раневской быть комедийной героиней - это Раневской-то! Что же говорить о других исполнителях...

Р. Юренев писал в своей книге про комедию, что "когда комедия набирала силы, количество комедийных фильмов неуклонно росло, и не удивительно, что за каждой хорошей комедией появлялось несколько посредственных". Увы, это верно порой и применительно к творчеству конкретного художника... Успех - это всегда праздник, это награда за упорный труд. Но ведь за неудачами подчас не меньший труд, и не меньше любви бывает вложено в них. Если художник мужественно продолжает поиски, не оставляя своей творческой привязанности, сохраняя верность ей, извлекая уроки из заслуженных успехов и огорчительных неудач, такой художник заслуживает самого глубокого уважения, самой искренней признательности. Надежда Николаевна Кошеверова - именно такой художник. Ею выбраны в кинематографе пути неимоверно трудные - пути комедии и сказки, и она верна им.

Комедия и сказка в ее творчестве впервые соединились еще в далеком 44-м, в холодных павильонах Алма-Атинской киностудии, когда в содружестве с М. Шапиро она экранизировала "Черевички". А потом была "Золушка", поставленная режиссерами уже в мирном 1947 году. Это была первая встреча режиссера с высоким литературным даром Евгения Шварца; с добрым и мудрым миром его Сказки. Почти все кино-сказки в дальнейшем творчестве Кошеверовой - это сказки-комедии Шварца.

Сказка - всегда вера в силы добра и справедливости, в нравственную красоту человека, вера, возведенная в степень волшебного идеала. И только художник, верящий в эти высокие начала искренне и бесконечно, а значит, несмотря ни на что, любящий жизнь во всех ее противоречивых проявлениях, способен творить сказку. Таким художником был Евгений Шварц... И само собой очевидно, что если режиссеры взялись экранизировать Шварца - значит, сполна разделяют эту его любовь и веру. И светом этой любви и веры наполнен прекрасный фильм "Золушка".

"Чужой сюжет как бы вошел в мою плоть и кровь, я пересоздал его и только тогда выпустил в свет", - эти слова Х.- К. Андерсена Шварц взял эпиграфом к одной из своих пьес. Все "заимствованные" сюжеты своих сказок Шварц "пересоздавал", проецируя их на свое время, на восприятие своих современников, не прямолинейно приспосабливал сказочные ситуации и мотивы к злобе дня, а находил в нетленных сокровищницах сказочной мудрости созвучные и необходимые своему времени крупицы нравственного опыта и мысли, накопленные и "зашифрованные" человечеством в сказках. (Кем бы ни была рассказана и даже переосмыслена сказка, истоки ее всегда народны).

Так, критикой уже было замечено, что в сюжете Шарля Иерро Золушка вознаграждалась за терпение и покорность, тогда как в русских вариациях - за работящие золотые руки, за смекалку... Шварц, развивая традиции русской народной сказки, в то же время максимально приблизил маленькую герою сценария к своим согражданам пионерского Возраста. Она непринужденно и весело (а следовательно, без назидания) учит маленьких зрителей быть честными и скромными, внимательными к старшим и бескорыстными в своем отношении к окружающим, держать данное другому слово, уметь радоваться чужому счастью и печалиться чужим горем, ненавязчиво воплощая в себе эти качества. Сказка призывает быть их добрыми и справедливыми, находчивыми и отзывчивыми, напоминает о взаимовыручке и чувстве товарищества...

Речь о сценарии Шварца. Но это, по сути, уже и речь о фильме Кошеверовой и Шапиро, ибо все, заложенное в сценарном замысле, воплощено в фильме на редкость в органичном и совершенном с ним согласии.

Этому помогают и та волнующая просветленность, с которой снята картина оператором Е. Шапиро, и сказочно-прихотливые декорации и костюмы по эскизам И. Акимова, и тонкое, "волшебное" мастерство комбинированных съемок, выполненных под руководством Б. Горбачева, и празднично-лирическая музыка А. Спадавеккиа. И конечно, весь авторский замысел под руководством режиссуры одухотворен великолепным актерским ансамблем во главе с неповторимой Яниной Жеймо - Золушкой.

Кошеверова и Шапиро дали Жеймо сыграть одну из лучших, если не лучшую роль в кино. Золушке суждено было стать итогом (к сожалению, столь ранним!) создания актрисой детского образа, единственного в своем роде в нашем кинематографе. На протяжении многих лет Жеймо была истинным поэтом детства на экране. И в "Золушке" во всем блеске своего совершенного мастерства она, быть может, с наибольшим поэтическим вдохновением выразила заложенное Шварцем сочетание сказочного настроя образа с живой непосредственностью современной девочки-подростка и извечное поэтическое начало этого возраста - возраста, который А. Гайдар определил: девочка - девушка возраста Джульетты. Юные зрители вот уже не одного поколения, затаив дыхание, смотрят в светящиеся первой влюбленностью удивительно счастливые глаза Золушки в сцене бала, в сцене вальса ее с Принцем. Смотрят и переживают вместе с ней открытие и познание нового для нее мира, самый поэтический, самый увлекательный и захватывающе-радостный - как полет! - момент жизни человеческого духа... В создании Жеймо нет сантимента, нет умиления - только уважительная серьезность, свойственная отношению актрисы ко всем своим героиням, какого бы возраста они ни были.

Лирико-поэтическая мелодия Жеймо в фильме мягко и органично сопрягается с интонационно причудливой партией Короля - Э. Гарина. Сам актер определял главную характерную посылку образа как "безапелляционную наивность, присущую детям и безотказно убедительную для взрослых". Вот эта детская наивность доброго Короля и роднит их с Золушкой и делает согласным их образный дуэт. Взрослый, и вовсе даже пожилой, Король по-детски вдруг обижается и отказывается от короны или так же по-детски привязывается к Золушке, чутко угадывая ее сердечность и доброту... Все добрые люди - немного дети независимо от того, сколько им лет...

Э. Гарин сыграет потом у Кошеверовой и Шапиро еще одного шварцевского короля - Каина XVIII. Какие же это разные короли! Уже не добрые, наивно открытые глаза Короля из "Золушки" - в тупой пустоте Каиновых глаз будут вспыхивать злобность и алчность, подлость и коварство, глупое чванство и какая-то душевная выморочность. И то будет лучшая роль в фильме.

...Но вернемся к "Золушке", чтоб вспомнить еще одну блестящую актерскую работу - Мачеху в исполнении Раневской. С этим образом в фильм врывается целый шквал сатирического, обличительного смеха. Им испепеляется целый ряд ясно узнаваемых пороков. Соединение их с традиционными чертами сказочной злодейки посредством могучего комедийного темперамента Раневской дает поистине "гремучую смесь". Коварная, жестокая, злобная, завистливая и жадная интриганка с "большими связями у волшебников", глупая и напыщенная, как гусыня, - кажется, это еще не все дурное, что можно сказать про Мачеху. Но актриса не делает образ страшным. Она весело издевается над Мачехой, лишая тем самым зло превосходства - хотя бы временного - над добром.

Добра в фильме много, он весь светится им. И, может, это где-то придает сказочному конфликту слишком легкий исход?.. Но не будем забывать, что это был 1947 год, что смотрели его дети, всего лишь два года назад видевшие войну...

Нельзя не сказать об одной немаловажной заслуге драматургии и режиссуры "Золушки". Все персонажи фильма внушают ощущение полной естественности своего бытия в сказочном мире. (Для кино с его повышенным тяготением к правде жизненных реалий это особенно трудно достижимый результат.) Актеры играют здесь с полной верой в правду сказки, в ее волшебно-фантастические ситуации, на той полной серьеза отдаче, с какой дети наедине с собой отдаются игре. Это сделало фильм психологически "своим" для детей и, в числе других достоинств, сообщило ему долгую экранную жизнь. Это идет прежде всего от драматургии: за подразумеваемыми сказочными костюмами и париками персонажей Шварца - абсолютно реально-правдоподобные мысли и чувства. Но это и одно из самых больших достижений в режиссерской работе над фильмом - реализация в работе с исполнителями заложенного в сценарии мудрого реализма сказки.

Кошеверова еще трижды обращалась к творчеству Шварца: "Каин XVIII" (в 1963 году, совместно с М. Шапиро), "Старая, старая сказка" (1968) и "Тень" (1971). Первый из этих фильмов отделяет от "Золушки" шестнадцать лет. Это достаточно много для кино, совершившего за это время довольно ощутимую и техническую и эстетическую эволюцию. За это время по сравнению с 40-ми годами широко открылась дорога к читателю и зрителю для драматургии Шварца... Но, как это часто бывает в искусстве, возможности сами по себе не есть еще благо. И, к сожалению, сегодня приходится констатировать, что ни эти три фильма Кошеверовой, ни фильм Э. Гарина и X. Локшиной "Обыкновенное чудо" при всех частных достоинствах нельзя признать удавшимися свершениями Шварца в кино. При всем том, что делали их люди, влюбленные в его драматургию, глубоко понимающие и тонко чувствующие ее.

И в "Каине XVIII", и в "Старой, старой сказке", и в "Тени" не удалось преодолеть театральности драматургии. Театральная условность недостаточно искусно "переведена" на язык кино. В каждом из них длинноты в монологах замедляют и утяжеляют общий темпоритм, лишая картины непринужденной легкости и стремительного изящества, без которых просто не может существовать комедия-сказка. Декорации, особенно в "Каине", да и в "Старой, старой сказке", выполненные с оригинальной художнической выдумкой, тоже грешат излишней театральной условностью. Они лишают кадр воздуха, и в замкнутом ими пространстве актеры зачастую чувствуют себя по-театральному стесненно. Это - внешняя сторона фильмов. Но самое существенное здесь - упрощение философии шварцевской драматургии. Его мудрые парадоксы, его размышления - притчи о жизни и человеке - в этих фильмах оказались лишь произнесенными, декларированными, но не воплощенными. Пьесы Шварца на экране от этого стали назидательно сухими, однозначными. Эта грустная трансформация в однозначность произошла и в жанровом воплощении. Так, "Каин XVIII" на экране получился только памфлетом - из пьесы, в которой героиня убегала из королевства, как Золушка, почти совсем ушла атмосфера сказки. "Я пришла на свидание со сказкой, но сказка не пришла на это свидание", - эти обидно точные слова А. Бруштейн, сказанные по поводу совсем другой киносказки, вспоминаются, когда смотришь эти последние фильмы по пьесам Шварца. Ожив на экране, они стали удручающе житейскими.

"Найти равноценные средства выразительности в актерской, постановочной и изобразительной областях", - как писал Э. Гарин, размышляя о драматургии Е. Шварца, - задача чрезвычайно трудная. Как ставить Шварца на театре, как - в кино? Бессмысленно было бы абстрактно теоретизировать на эту тему. Кроме всего прочего, как в применении к любому большому драматургу, тут нужен еще и опыт, нужны и традиции. И Надежда Николаевна Кошеверова, обращаясь к интерпретации его сюжетов, создает эти традиции, выполняя благородную миссию популяризации шварцевской драматургии. На сегодняшний день нет постановки по Шварцу лучшей, чем совместная ее с Шапиро "Золушка" - по крайней мере в кинематографе... Будем надеяться, что впереди встреча и со сказкой и с комедией у Н. Кошеверовой, а значит, и у нас.

В. Боровков