НОВОСТИ БИБЛИОТЕКА ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ССЫЛКИ О САЙТЕ

Анни Жирардо (Рубпнова И.)

Анни Жирардо

В "Журналисте" Сергея Герасимова Анни Жирардо выступает в роли ... Анни Жирардо. Здесь ей надлежит олицетворять блеск, грусть и очарование Парижа. Она и олицетворяет. Но после ее сцены остается еще и другое впечатление, связанное уже не с Парижем, а только с нею, актрисой Жирардо.

...Французское кафе. Гости за столом, на столе доброе вино, и совсем на русский лад застольная беседа взмывает к возвышенным темам. Разговор заходит об искусстве - о его силе и о его обязанностях перед жизнью. Участники беседы сосредоточены на содержании спора и словно забыли про свои роли. Жирардо сейчас - не манящая "тайна Парижа", а Анни Жирардо, известная актриса.

Она слушает собеседников внимательно: ловит каждое слово, если не понимает мысль, просит уточнить, не перебивает, не спешит высказаться и в диалог вступает лишь тогда, когда к ней обращаются с прямым вопросом.

Зрителя нельзя разоружать безысходностью, надо поддерживать (или пробуждать) в нем веру в добро - это позиция ее русского собеседника Герасимова. Анни Жирардо не боится играть безысходную судьбу, потому что таких судеб тысячи - она за трезвость в искусстве.

На прощание она поет смешную песенку...

Этот эпизод любопытен как эскиз портрета самой актрисы. Здесь многое намечено: и то, что никакая она не звезда, знает это и на это согласна; и то, что с душевной пристрастностью стремится играть потребность в счастье; и то, что обожает превращения; и то, наконец, что недурно поет...

Жирардо попала в "Комеди Франсэз" из Консерватории. Через год после дебюта удостоилась премии Сюзанны Бьяншетти как лучшая молодая актриса 1956 года. В двадцать шесть лет ежевечерне играла целый сезон при битком набитом зале "Двое на качелях" У. Гибсона. Ее партнером был Жан Маре, режиссером - Лукино Висконти. Спустя год, в 1960 году, Висконти дал ей роль, о какой иные актрисы мечтают всю жизнь: Жирардо сыграла Надю в "Рокко и его братьях" и стала знаменитой. Далее последовала лавина приглашений: ежегодно она успевала отсняться в трех-четырех картинах и обязательно играла в театре.

'Рокко и его братья'

В 1972 году зрители назвали ее третьей актрисой французского экрана. Первой - Мишель Морган за неубывающую с годами способность к творчеству. Второй - Жанну Моро, участницу знаменитых фильмов послевоенного кино. Третьей - ее.

Вот хроника счастливой актерской судьбы. А Жирардо вздыхает: "Если бы успех пришел на пятнадцать лет раньше. Я бы могла постепенно расти как актриса и сегодня достигла бы большего..."

За Анни Жирардо нет пока ни внушительной выслуги лет, ни - увы! - тесной причастности к опытам крупных кинематографистов: самый веский ее фильм - "Рокко и его братья" - сделан не во Франции. Рене, Трюффо, Годар, Малль, другие режиссеры "новой волны" "не заметили" Анни Жирардо. Ее не вынесло никакой волной, ни "новой", ни старой. Актриса без легенды, без шлейфа светской хроники, а также без своего режиссера, она могла рассчитывать лишь на себя.

В авторитетном киносправочнике про нее сказано: "Она сделала прекрасную карьеру как на сцене, так и на экране только (!) благодаря своему замечательному таланту". Между тем крупных ролей она сыграла вдесятеро меньше, чем позволял ее "замечательный талант".

Поэтому, радуясь победам, Анни Жирардо грустит о потерянном - несказанном, несыгранном, невоплощенном...

В "Рокко и его братьях" Висконти делал попытку представить итальянскую жизнь конца 50-х годов сквозь призму универсальных проблем. В "Рокко" явственно просматривается абрис фабулы и персонажей "Идиота" Достоевского. На Жирардо, однако, произвел впечатление не масштаб замысла, а атмосфера, в какой создавался фильм. Как и многие ее коллеги, актриса уже привыкла к мысли о том, что настоящее творчество возможно только в театре, а кино - это заработок, своего рода отхожий актерский промысел. На съемочной площадке у Висконти царил идеальный порядок, абсолютная дисциплина и сосредоточенность - не в каждом театре такое бывает.

В сценарии фигуре Нади - проститутки из миланского предместья - дано лишь служебное назначение. Драматургически она посредничает между братьями Симоне и Рокко.

'Рокко и его братья'

Сначала она связана с Симоне.

В Симоне материальное начало торжествует полную победу над духом. Симоне не сомневается, что все начинается и кончается телом. Тело можно продать, а на выручку купить жратву, выпивку, бабу. Симоне торгует бицепсами - он боксер, на деньги за матчи он спит с Надей.

'Прекрасный суп'

Жирардо отказывается обыгрывать пикантные приметы профессии своей героини. (Это она сделает позже, в 1970 году, в фильме, смысл которого только к тому и сведен, - в "Послушницах".) Ее Наде чужд и трагический бунт Настасьи Филипповны. (И Настасью Филипповну Жирардо сыграет через некоторое время, только не в кино, а на театральных подмостках.) К древнейшей профессии Надя относится как к занятию не хуже другого; тысячи людей зарабатывают себе на хлеб, не вкладывая в свой труд душу. Так и она.

Для Жирардо характерно так начинать роль. Как бы ни было странно, униженно, страшно положение ее героинь, она принимает его как данность. Это не пассивность и не душевное капитулянтство: актриса ставит перед собой задачу открыть правду поведения человека в крайних обстоятельствах - на самом дне жизни высмотреть ростки чистых чувств. Движение этой мысли противоположно логике абсурдного искусства. Абсурдисты утверждают, что за уравновешенностью будней, за благообразностью буржуазной "порядочной жизни" скрыты алогизм действий и мертвящая бездуховность. Анни Жирардо вступает в фантасмагорическую ситуацию, обосновывается в ней, а потом начинает выводить свою героиню к свету. Так она станет поступать во многих своих работах ("Три комнаты в Манхэттене", "Жертва тени").

Второй этап жизни Нади начнется солнечным днем на террасе кафе в провинциальном городке, где она отбыла заключение, а Рокко отбывает воинскую повинность. Уже само освещение задает новый тон "мелодии Нади": Симоне бывал гостем ночи. Она и раньше замечала разницу в отношении к себе братьев. Оба любили ее, но Симоне покупал взаимность, покупая, унижал ее. Рокко не унижал и не жалел - он ее понимал.

В книге Надиной жизни глава "Счастье" насчитывает всего несколько страниц. Оператор Джузеппе Ротунно снял в этой части фильма серию прекрасных портретов Жирардо. Вот Надя смотрит на Рокко: чистый лоб, ласковые глаза, несмелая улыбка. "Такой мы Надю еще не видели", - записано в сценарии. Вот Надя склонилась на грудь Рокко: тоненькая, помолодевшая, нежная. И всегда ее лицо освещено ровным неярким солнцем.

И вдруг - мрак. Светлый плащ Нади и белая куртка Рокко смутно белеют в ночи. Круглые пятна фонариков облепили обнявшуюся пару. Пьяный Симоне вознамерился дать представление дружкам и урок брату. В их присутствии он насилует Надю.

Она поднимается с земли. Белый плащ иссечен грязью. Рыдая от отвращения и унижения, она просит у Рокко слова помощи и не слышит его.

Потом снова будет день, и на узорной крыше Миланского собора - не в глухую ночь и не на грязном пустыре - Рокко предаст ее, оттолкнет, отбросит назад к Симоне. На свой лад он тоже содеет насилие над нею.

'Товарищи'

В следующих сценах Жирардо - прежняя и новая Надя. Снова профессиональный апломб, побрякушки, беспрестанное охаживание собственного тела.

Но к привычной бодрости примешаны теперь нервозность и раздражение. Когда мать рода заведет самый шумный из своих скандалов, Надя сожмет губы. Ее это не касается, она здесь - чужая. И только в ответ на пространную филиппику достойной синьоры она без злости прокричит: "Мне хуже вас всех!"

'Женщина обезьяна'

И, наконец, сцена, которую Анни Жирардо играет как неизбежную и возвышенную. Симоне разыскал ее в безлюдном месте. Едва увидев его, она поняла: это конец. И заметалась, забегала, закричала о помощи. Потом круто остановилась. Глядя на своего убийцу в упор, четко произнесла: "Все, к чему ты прикасаешься, становится похабным, грязным, подлым". Для Нади начала фильма подобных оценок не существовало. "Это ты затоптал то единственное, что было чистым в моей жизни... Но я люблю его". И раскинула руки, как бы готовая принять крестную муку.

Примечателен этот единственный небытовой жест во всей роли. Героиня Жирардо прожила мелочную, незначительную жизнь, но смерть встретила трагически величаво. Она приняла ее не как христиански смиренное искупление греха, а как плату за радость.

В самоотверженном посвящении героиням безжалостной судьбы Жирардо, случалось, заходила рискованно далеко. В 1963 году она произвела сенсацию ролью в итальянском фильме "Женщина-обезьяна". Правда, то была сенсация нехудожественного характера. Анни Жирардо сыграла... волосатую женщину. Ее Мария - звезда-чудище балагана своего мужа. В чем-то ситуация напоминала соотношение сил в "Дороге", только не было здесь философской высоты феллиниевского шедевра, его щемящей человечности и его гармонии. Постановщик "Женщины-обезьяны" Марко Феррери с убийственным сарказмом, не щадя самых густых красок, конструировал модель буржуазных отношений. Некий проходимец - блистательная роль Уго Тоньяцци, - перебивающийся случайными заработками, находит золотую жилу: на кухне какого-то монастыря он встречает девушку молодую и стройную, но чудовищно заросшую. Герой сметлив и решителен - он женится на несчастной и открывает заведение с вывеской "Бородатая женщина".

Разоблачение буржуазного общества, его морали и его вкусов у Феррери перерастает в издевательство. Кинематографист жесток и беспощаден ко всем - и к виноватым и к жертвам. Анни Жирардо он пригласил сниматься в роли жертвы, зная, что ей органически противопоказана всякая сентиментальность.

Актриса вновь исходила из приобщенности своего персонажа к ситуации. Как и в "Рокко", для героини Жирардо выступления в балагане - занятие, как всякое другое. Но когда Мария - не ярмарочное чудище, когда ей позволено быть собой, она трогает доверчивостью, нежной привязанностью к мужу - единственному, как ей кажется, из людей, кто отнесся к ней по-человечески. Этого второго бытия режиссер для своих персонажей не предполагал. Его поощряли за критический запал и укоряли за жестокость. К Анни Жирардо эти укоры не относились.

Немного погодя на родине она снялась в комедии, где в ином ключе и другими средствами сыграла, по существу, тот же характер.

Мария унизительно зарабатывала на жизнь. Анни из "Эротиссимо" могла бы позволить себе безделие: у ее мужа солидная должность в фирме. Но коль скоро за роль взялась Жирардо, ее героиня, окуналась в бешеную, хотя и смехотворную деятельность.

'Журналист'

Анни Жирардо органически не может играть бездействие. Она бы не могла ходить долго и без цели, как ходит Моника Витти в фильмах Антониони или Жанна Моро в фильмах Малля. У Жирардо это просто не получается. Сближение актрисы и героини начинается с момента, когда она видит ее в действии. Однажды ей пришлось провести всю роль в почти оцепенелой неподвижности. Режиссер Мишель Курно составил ленту "Синие голуазы" из статичных сцен. Анни Жирардо то без движения стоит - по сюжету это ожидание, то сидит не шевелясь - знак безутешного горя. Актриса сыграла состояние героини как смертельную усталость. За кадром осталась ее работа (не исключено, что унизительная), на экран вынесены последствия. Пожалуй, не многие из западных актрис умеют быть так правдиво и так достойно усталыми.

Итак, Анни из "Эротиссимо" показалось, что муж охладел к ней. Как вернуть его расположение? Ага. Реклама. Журналы. Они дают подсказки по всем вопросам. И из простоватой и забавной домохозяйки наша Анни превращается в обезьянку, старательно перенимающую все, что велит мода. А она велит быть "эротис-с-с-симо" - не просто притягательной и влекущей, а сверхпритягательной, супервлекущей.

Анни мечется между парикмахерскими, косметическими кабинетами, модными "бутиками". Ее распаривают паром, мажут отвратительными мазями, клочьями обрезают волосы, засовывают в ботфорты по самый пояс. Она вскрикивает, вскакивает, взвивается, но все претерпевает, потому что ни на минуту не забывает о цели.

Игра Жирардо в "Эротиссимо" - это серия уморительных ужимок, нелепых поз, умопомрачительных превращений. Ее героиня примеривает к себе платья, парики, улыбки, взгляды, походки, голос. Она проделывает путешествие в страну безликих стандартов, ничьих вкусов, всеобщих мнений. Актриса подтрунивает над своей героиней - не разоблачает, не клеймит, не пригвождает, а легкими четкими штрихами определяет ничтожность и суетность затеянной ею операции "эротиссимо".

В поздних работах Жирардо - в "Эротиссимо", "Послушницах", в фильме с длинным и смешным названием "Она не курит, не пьет, не клеит мальчиков, но она болтает", отчасти в "Старой деве" - появляется свойство, редкое в кинематографическом исполнительстве. Актриса играет не только действующее лицо, но еще и свой комментарий к нему. Обычно так она строит роли в фильмах умеренного достоинства. Это ее протест против плоских мыслей и убогих чувств. Любопытно, что режиссеры и продюсеры таких лент не протестуют против инициативы Жирордо: она привносит элемент художественности в их коммерческие поделки.

Возможность сниматься в фильмах, поднимающихся над средним ремесленным уровнем, выпадала Жирардо нечасто. Об этом уже была речь. Театр, "Рокко и его братья" внушили ей представление о горизонтах искусства, пространствах мысли, накале страсти. С тех пор в рядовых лентах она как бы выгораживает свой суверенный участок, где, не удовлетворенная тем, как написана роль, решает дополнительную задачу ее оценки: она играет роль и с ролью. По существу, это совпадает с брехтовским принципом актерского поведения в образе, хотя Жирардо не приходилось играть в пьесах великого новатора театра.

'Три монеты в Моехеттене'

"Старую деву" делал не ремесленник и не торгаш. Жан Пьер Блан, новичок французского кино, воспользовался некоторыми приемами коммерческого экрана, но фильм снял серьезный и достаточно свежий. "Старая дева" - комедийный слепок буржуазных отношений. В неумолимой цепи социальных звеньев выделены два - Мюриель Бушон (Анни Жирардо) и Габриель Маркассю (Филипп Нуаре).

В тексте фильма не сказано, чем занимается эта героиня Жирардо, но актриса нашла такие детали исполнения, по которым почти наверное можно заключить, что Мюриель - служащая, скорее всего, секретарша делового человека: она педантична, подтянута, одета в броню неприступности, на собственной независимости она настаивает чуть-чуть больше, чем это требуется истинно независимым людям.

В "Старой деве" склонность Жирардо оценивать свой персонаж реализована не внешним комментарием, а сгущением средств изнутри образа. Вспомните, как уморительно манипулирует Жирардо под эксцентрической накидкой, меняя мокрый купальник на сухой; с каким вызовом жует котлету ее Мюриель; как убийственно презрительна она по отношению к человеку, способному без отвращения поедать рыбу с плебейским запахом. И одновременно актриса пунктиром обозначает выход Мюриель из состояния, которое, как ей кажется, предписано ей общественным положением. Это сделано комедийно - под столом потихоньку сброшены тесные туфли. Это сделано лирико-комедийно - неловкий, как у подростка, жест старой девы, дарящей Габриелю записную книжечку с номером своего телефона.

Но Жирардо любит и такие роли, где не требуется психологического раздвоения. Она радуется, когда представляется возможность наделить персонаж чертами собственного опыта или, напротив, в судьбе героинь увидеть нечто, что обогатило бы ее мир. Так, Катрин из картины Клода Лелюша "Жить, чтобы жить" Жирардо передала особенности своего характера, своеобразие своих чувств.

В фильме Андре Кайатта "Умереть от любви" Анни Жирардо сыграло современную трагедию.

Картина родилась как отражение реальных событий и сама событием стала. 2 сентября 1969 года почти все марсельские газеты напечатали информацию о самоубийстве тридцатилетней учительницы Габриель Рюссье. На следующий день об этом знала вся Франция. Не потому, что речь шла о самоубийстве: самоубийств случается предостаточно. То был финал громкого дела, задолго до того взволновавшего общество.

'Эротиссимо'

Годом раньше Рюссье подвергли превентивному заключению. Причина? Родители одного из ее учеников подали в суд на преподавательницу, обвинив ее в растлении их несовершеннолетнего сына Кристиана семнадцати лет от роду. Власти арестовали Габриель, а отец и мать Кристиана почли за благо засадить сына в психиатрическую лечебницу: его любовь к Габриель они могли истолковать лишь как умопомрачение. В окружении проституток, воровок, наркоманок прошли два тюремных месяца Габриель. Ей было плохо, но она не позволяла себе поддаваться отчаянию. Отчаяние овладело ею после процесса. Не приговор - условный год тюрьмы, - а легальная травля, освященное законом вторжение в интимную жизнь подкосили ее силы,

В прошлом юрист, Андре Кайатт специализируется на судебных сюжетах. "Умереть от любви" - детальная и компетентная реконструкция марсельской трагедии. В картине нет ни единого персонажа, который не имел бы прототипа. Опытный Кайатт изменил лишь место действия - на экране Руан вместо Марселя - и имена главных героев. Таким образом он блокировал претензии реальных участников драмы.

Неожиданно у создателей фильма появились противники, возражавшие как раз против скрупулезной верности фактам. В открытом письме Кайатту Франсуа Трюффо назвал замысел неделикатным обнародованием подробностей чужой жизни. Раскапывание свежих могил - вот чем, по мнению Трюффо, занимается Кайатт вместе со своими сотрудниками.

Анни Жирардо приняла на себя ответственность за общественный образ Габриель Рюссье. Свою Даниель она видела как бы героиней Франсуазы Саган. Та же самостоятельность, та же щедрость чувств, та же цельность существования, что у большинства героинь писательницы. По сравнению с режиссерским планом актриса чуть сместила отправные пункты роли. Не точный портрет бедной Рюссье, а более обобщенный образ независимой и активной современной женщины. Ее внешний облик - короткая стрижка, джинсы, спортивная блузка; ее походка - волевой шаг, упругая устремленность к цели; ее манера говорить - фразы коротки, слова отрывисты и потому как-то по-особенному весомы; все вместе сложилось в образ жизнелюбивого и деятельного существа.

'Послушницы'

Жирардо не играла любовь как преодоление одиночества. Она и вообще не слишком акцентировала чувство Даниель к Жерару - не исключено, что в глубине души она ощущала некоторую щекотливость ситуации. Любовь, несмотря на заглавие, остается за рамками основного существования Жирардо в образе. Играет же она право на мысли, вкусы, чувства, не обязательно совпадающие с миропредставлениями окружения. В той же мере, в какой ее Даниель защищает свою любовь, она отстаивает и отношения с учениками, как они сложились в результате прогулок, бесед, встреч с классом вне стен лицея. Несмотря на сюжет, выстроенный как история единоборства одиночки с консервативным законом и ханжеством среды, Анни Жирардо не играет одиночку. Эмоциональный тонус ее героини, механизм ее действий заряжены и отлажены красным маем Франции 1968 года. Впервые в фильме Кайатта актриса сыграла не обособленное, частное противостояние ситуации, а борьбу против нее вместе с другими. С ролью Даниель в творчество Жирардо вошли политические мотивы, к которым актриса вернулась двумя годами позже, когда она с Кайаттом работала над фильмом "Нет дыма без огня", извести м советскому зрителю под названием "Шантаж". После успеха в фильме "Умереть от любви" Анни Жирардо стали засыпать вопросами, в основном вздорными, иногда дельными. Вздор она пропускала мимо ушей. Ее ответы на дельные вопросы интересны и сами по себе и тем, что в них угадывается духовная материя творчества актрисы. Поэтому, завершая очерк об "антизвезде" французского кино, приведем некоторые из них.