Анджей Лапицкий (Р. Соболев)

Анджей Лапицкий

У Анджея Лапицкого необычная кинокарьера. В кино считается обычной примерно такого рода история: помреж случайно (главное дело, "случайно") находит в толпе претендентов на роль молодого человека (еще чаще - очаровательную девушку), показывает его постановщику, тот нехотя снимает, и вот рождается новая звезда! Лапицкий стал звездой польского экрана вдруг, после первой же роли. Однако никто его "в толпе" не разыскивал. И ничего в этом "вдруг" не было неожиданного: в 1960 году, когда состоялся его кинодебют, Лапицкому было тридцать шесть лет и он пользовался большой известностью и уважением как актер и режиссер театра.

Отвлеченно говоря, не было никаких причин - по крайней мере внешних, - которые бы мешали тому, чтобы этот дебют состоялся на пять или десять лет раньше. Но он случился именно тогда, когда "польская школа кино", сделавшая чуть ли не единственной своей темой осмысление недавнего военного прошлого страны, начала расширять тематику и - в который уже раз! - переоценивать прошлое. Очевидно, Лапицкий потребовался польскому кино именно в этот трудный период, который в свое время отдельные критики называли кризисным периодом, но который был, как можно судить с перспективой в десятилетке, лишь временем творческих исканий и обращения к несравненно более сложной современной тематике.

'Поиски прошлого'

Лапицкий был принципиально новым актером, потребовавшимся для показа новых героев польского кино. Чтобы понять это, вспомним незабываемого Мацека Хельмицкого - вдохновенное создание Анджея Вайды и покойного Збышека Цибульского. В "Пепле и алмазе" мир увидел трагедию поколения, еще мальчишками взявшегося за оружие, вынесшего на своих плечах главную тяжесть борьбы с фашистскими оккупантами и слишком юного, чтобы разобраться в том клубке интриг, каким представало польское Сопротивление, руководимое из Лондона. Это была трагедия обманутого поколения. Но они были не только жертвой истории, но и ее подсудимыми. И Вайда не только отдал Мацеку свою любовь и жалость, но и обвинил в неумении думать, анализировать, сравнивать...

'Поиски прошлого'

Нет нужды повторять то, что написано об этом шедевре "польской школы" и этой роли Цибульского, - нам важно здесь обратить внимание лишь на давно подмеченный критиками факт: герой "Пепла и алмаза" погибает потому, что жил без "руководящей идеи", жил импульсами, по годаровскому термину - "на последнем дыхании". Для героев Лапицкого такая жизнь - их юность.

'Поиски прошлого'

Он дебютировал в кино ролью, рассказывавшей о жизни одного из представителей того же самого поколения пистолетчиков и варшавских повстанцев. Это один из вариантов судьбы Мацека при условии нескольких "если бы". Если бы он ускользнул от патруля и добрался до лесной банды Коссецкого, если бы смог потом убежать за границу и т. д.

Фильм называется "Возвращение" (в советском прокате - "Поиски прошлого") и принадлежит режиссеру Ежи Пассендорферу и писателю Роману Братному. Пассендорфер - один из наиболее верных военной теме польских режиссеров. На его счету и строго документальный фильм "Покушение", воссоздавший историю казни в 1942 году палача Варшавы генерала Кутшера, и оптимистические "Цвета борьбы", показавшие сложные взаимоотношения различных сил польского Сопротивления, и эпическое полотно "Направление - Берлин" и ряд других картин, рассказывающих об отдельных эпизодах и целых эпохах борьбы за свободу Польши. Большинство его фильмов характеризуется предельной простотой сюжетного построения: с одной стороны - "наши", с другой - "враги"; между ними идет борьба, за перипетиями которой и следит зритель, с самого начала догадываясь о том, как она окончится. Но фильм "Возвращение", если не самый интересный, то, конечно, самый сложный в творчестве Пассендорфера по сегодняшний день, фильм, вызвавший споры и раздражение - у одних критиков, восторг - у других.

'Поиски прошлого'

Сложен и герой Лапицкого. Сложен психологически. Неожиданность финала - элегантный мужчина, поразивший друзей юности своими манерами миллионера, шикарной машиной, оказывается слугой западного коммерсанта - это лишь "ловкий ход" сценариста, ничуть не более сложный, чем любая такая выдумка. Герой Лапицкого мог бы добиться большего на чужбине, он мог бы приехать и на собственной машине, но его личная драма не стала бы от этого проще.

Пятнадцать лет назад Седой был лихим солдатом "боевиком". Ему было тогда менее двадцати лет. У него был капитан, которым он восхищался. Были друзья, которым он беззаветно верил. Была девушка, связная их отряда, которую он любил. Главное же - было дело, дававшее смысл жизни. Сегодня нет ничего. И Седой, вернувшись в Варшаву, пытается вернуть прошлое...

'Сегодня ночью погибнет город'

Критики, увидевшие в фильмах Пассендорфера чуть ли не оскорбление героев Сопротивления, упускают из виду тот момент, что в Варшаву приезжает "недружественный свидетель". Для него невозможно признание, что, как бы его друзья, которых пощадила смерть, ни жили неустроенно и бедновато, они живут тем не менее реальной жизнью. У них есть трудности, но есть и вера в будущее: у него же - лишь чудовищная душевная опустошенность и циничное неверие ни во что.

Что увидел Седой? Капитан превратился в выжившего из ума скаредного старика. Сподвижник Анджей - в обывателя. А Инка - "ласточка", так любовно называли своих связных повстанцы, - в стареющую истеричную бабу. Все они живут маленькими своими делишками, от романтики не осталось и следа. Презрительно усмехнувшись, Седой прикурил от вечного огня на могиле жертв... Ужасно? Пожалуй. Но Пассендорфер не виноват, что все это приписали ему. Еще во время съемок он заявил, что делает фильм, который должен освобождать людей от "военных комплексов", предостерегать от бесцельного копания в старых ранах. Критические замечания, думается, порождены недоразумением, в котором повинна и игра Лапицкого.

"Недружественный свидетель" дает недружелюбные показания - такова особенность этого фильма. Сложность в том, что этот свидетель до финального кадра не кажется тем, кто он есть на самом деле. Седой - Лапицкий предельно сдержан, холоден, объективен. Он ничему не дает ни оценок, ни комментариев. Он даже моментами обаятелен и прекрасен - когда перерождается в мальчишку-автоматчика, напоминающего Мацека...

Таким образом, спорить стоит лишь о том, можно ли было негативную и простую в своей сущности роль - человека, который проиграл в жизни и может вспомнить лишь страшные дни оккупации, - давать такому обаятельному и тонкому актеру, как Анджей Лапицкий. Но, вероятно, именно благодаря его игре фильм "Возвращение" оказался одним из памятных в польском кино 60-х годов.

Кстати, вот загадка, которую могут отгадать только социологи, - почему именно "Возвращение" наряду с фильмом "Как быть любимой" имело самый большой успех в нашем прокате?

'Сегодня ночью погибнет город'

Вслед за "Возвращением" последовала картина "Сегодня ночью погибнет город", в которой Лапицкий сыграл роль поляка Петра, присутствующего при гибели Дрездена (сценарий Леона Кручковского и Яна Рыбковского, режиссер Рыбковский).

...Петр бывал до войны здесь и когда-то восхищался этим сказочно красивым городом. Но сейчас у него за плечами годы оккупации, разрушение Варшавы, плен и концлагерь. И он с ненавистью смотрит на все, что вдруг открылось его глазам в этом еще не тронутом войной городе. Люди, уничтожившие каждого пятого из его соотечественников, унизившие его родину, живут сытно и спокойно, не чувствуя вины и похоже не беспокоясь о расплате...

Впрочем, это фильм не столько о приключениях лагерника, которому повезло, сколько о философских вопросах, вставших перед людьми после разгрома фашизма. Как все у Кручковского, это прежде всего драма идей, которые воплощены в живые, почти документальные образы. Это фильм о соотношении возмездия и гуманизма, об ответственности немцев и о правах и обязанностях победителей.

'Сегодня ночью погибнет город'

В начале бомбежки Петр попадает в квартиру старого профессора. Наблюдая за разрастающимся над городом заревом пожаров, Петр не в силах скрыть своего торжества.

- Это за нас. За наши города. За наших людей. Профессор берет его за руку и подводит к окну.

- А вы считаете, что это не ваше? Цвингер. Фрауэнкирхе - не ваше? Неужели вы не понимаете, что гибель этого города касается всего человечества, всей цивилизации?..

'Сегодня ночью погибнет город'

Профессор ни в чем не убедил Петра. Потребовалась долгая ночь блужданий между пожарищами с Магдой - случайно приставшей к нему молодой женщиной, - потребовался личный опыт, чтобы Петр согласился: сегодняшнее торжество ничего не решает. Ему еще неизвестен тот факт, что превращение Дрездена в "европейскую Хиросиму" было бессмыслицей с военной точки зрения, что американцы руководствовались политическими соображениями. Его убедили картины гибели женщин и детей, такие же ужасные, какие запомнились по Варшаве, картины страданий людей, беспомощных перед машиной уничтожения. Когда в финале эсэсовцы деловито разделяют беженцев из города на немцев и чужестранцев, восстанавливая "орднунг", Петр уже не удивляется, но и не бесится от злобы. Он понимает: да, все может начаться сначала - ненависть людей друг к другу, смерть, уничтожение культуры, - но нельзя жить только ненавистью, поступать по библейскому принципу "око за око".

'Способ бытия'

Лапицкий необычайно точно подошел к роли Петра - бывшего студента-архитектора, интеллигента, военными пертурбациями сброшенного на дно жизни. Даже в лагерном тряпье он выглядит элегантным, даже измазанное сажей его лицо интеллектуально и одухотворенно, даже сверкающие ненавистью его глаза пытливы и вдумчивы. Врожденная интеллигентность Лапицкого придала достоверность фильму, сущность которого заключалась в постановке философских проблем, но который оказался перегруженным событиями.

В 60-х годах Лапицкого нередко приглашали в фильмы только потому, очевидно, что у него чрезвычайно, скажем так, импозантная внешность. Например, в фильме "Дневник пани Ганки" ему нечего было делать, как только показать свое обаяние и аристократичность. Актер осознает это, в одном интервью журналу "Kino" он говорит: "...у меня на совести страшные вещи. Когда мне снится "Дневник пани Ганки", то я от стыда просыпаюсь. Это был мой самый большой успех среди учениц средних школ..." Пожалуй, немногим лучше и недавний фильм "Дансинг в ставке Гитлера", в котором Лапицкий выступил в роли немца-туриста.

'Способ бытия' (спектакль)

Между тем Лапицкий меньше всего думает о том, чтобы слыть звездой. Среди своих лучших ролей он первыми называет роль Мужчины в фильме Рыбковского "Способ бытия" и эпизодического Петуха из "Сальто" Тадеуша Конвицкого, роли по обычным меркам абсолютно невыигрышные. В "Способе бытия" он играет опустившегося, жалкого пропойцу; небритые щеки, трясущиеся руки, глаза загнанного зверя - все это было бесконечно далеко от привычного облика Лапицкого, всегда подтянутого, с точным жестом и легкой походкой. Роль была не только необычной, но и трудной: надо было показать, как жизненные компромиссы убивают в человеке душу, как приспособленчество превращает человека в животное. Это была роль - монолог.

В "Сальто", напротив, - Лапицкий лишь один из многочисленного хора, разыгрывающего водевиль на тему "польских комплексов". В этом любопытном фильме иронично, а подчас и издевательски ставится вопрос: а был ли мальчик? А так ли уж все было, как рассказывала "польская школа"? Героя фильма, роль которого Цибульский сыграл с повторением некоторых характерных приемов "Пепла и алмаза", окружают разные люди, которым герой внушает, что у всех у них славное прошлое, все они - участники Сопротивления. Лапицкий, как и другие, поддается на сладкий обман, но, право же, он слишком смешон, чтобы долго мнить себя героем.

'Действительно вчера'

Нельзя, однако, не сказать, что задолго до "Сальто" Лапицкий под руководством Рыбковского попробовал силы и в кинорежиссуре, сняв одну новеллу в фильме "Запоздавшие прохожие" и снявшись в другой новелле. То была вполне профессиональная работа, не имевшая, правда, продолжения в кино, но открывшая Лапицкому широко двери на телевидении. Сегодня даже трудно сказать, где он работает больше - в театре, кино или телевидении? Только в 1968 году, помимо обычной работы в театре, он снялся в трех кинофильмах и пяти телефильмах.

Все это разные роли: то он выступает в роли лорда Артура из повести О. Уайльда, то капитана госбезопасности, то ничем не примечательного обывателя-врача и т. д. Иногда это очень большие роли, - например, в фильме Влодзимежа Хоупе "Брачный справочник". Тем не менее они оказываются неизменно "проходными". Десять лет работы в кино так и не принесли Лапицкому его шедевра - его фильма, в котором его бесспорный талант выразился бы полностью, как это было, например, у Цибульского в "Пепле и алмазе" или у Веслава Голоса в "Сержанте Календ". И винить в этом актера никак нельзя.

'Действительно вчера'

Лапицкий прав, утверждая, что "у нас образ в кино в общем-то не существует. Сначала придумывают проблему, потом вокруг нее создают историю... главный персонаж (я говорю прежде всего о тех, кого я играл) не имеет чаще всего никакого характера. Это тень, нуль. Его может сыграть каждый. Нет Голубека - берут Цибульского, занят Цибульский - сыграет Микульский, а не Микульский, так Лапицкий. И действительно, нет никакой разницы, ибо роль с самого начала пуста". Это беда не только польского кино, но в нем она особенно видна сегодня.

Была большая надежда, что чем-то ярким и необычным станет его самая новая работа - роль Анджея в фильме Вайды "Все на продажу", рассказывающем в современной форме "ассоциативного кино", столь блестяще начатого Феллини в "8¹/₂", о людях польского кино. Невидимый герой фильма - Збышек Цибульский. Но это не рассказ о том, кем был и что значил для Польши Цибульский, - это скорее мозаика новелл о том, как люди кино воспринимали Цибульского и что они испытали, потеряв его. Фильм сложный и во многом интимный. Вайда собрал перед камерой ансамбль польских кинозвезд, предложив каждой из них сыграть не роль, а самое себя. И вот Тышкевич на экране - именно красивая пани Беата и никто иная; Эльжбета Чижевская - Эльжбета Чижевская, взбалмошная и очаровательная; Даниэль Ольбрыхтский - талантливый и порывистый Даниэль Ольбрыхтский и т. д. У Лапицкого фактически роль самого Анджея Вайды. Внешне роль исполнена превосходно: сдержанность, холодноватость в отношении даже близких друзей, скупость жестов - все это "вайдовское". Но что скрывается за этой не слишком оригинальной внешностью? Каков он, создатель "польской школы"? Эти вопрос не имеют ответа в фильме. В Анджее нет глубины, не видно работы мысли, что равно характерно и для самого Лапицкого, как и для Вайды.

'Дневник пани Ганки'

Надо думать, что все лучшее у Лапицкого не позади, а впереди. Великолепные данные этого актера кино пока что использовало лишь в самой незначительной мере. Если польские зрители называли его "лучшим актером", то это благодаря его театральным ролям, а не кинематографическим.

'Сальто'

Лапицкий сегодня в поиске. "Несколько лет назад мне казалось, что современное актерство - это сотни раз описанная игра с дистанцией, которую предлагает театр Брехта, то есть чисто внешняя демонстрация переживаний действующего лица, - говорит он. - Сейчас я прихожу к выводу, что такого типа актерства долго придерживаться невозможно: это становится неинтересным и для зрителя и для актера. Зритель видит все время одно и то же - актера, которого он хорошо знает...". Мысль Лапицкого весьма интересна, но... посмотрим, как она будет осуществлена в практике. Подождем новых фильмов с его участием. Как бы там ни было, более или менее удачные, но они всегда чем-нибудь захватывают.

Р. Соболев